Роман «догнал», но сохранил молчание. Только его упёршийся в так и не поставленную на огонь посуду взор слегка остекленел.
– Лезть дальше я не стал, и так всё ясно. Нужно отношаться с конторой, писать бумажки, обосновывать требование… Ну а среди ЭТИХ у меня таких приятелей нет, чтобы по-тихому, без огласки… Ты уж извини…
Роман вынырнул из мыслей. Проморгавшись он сделал голос нарочито бодрым, даже довольным:
– Спасибо, Диман! Спасибо! Всё равно помог, даже очень. Если от меня там… чего…
– Да брось, не чуди. – Озеров снова замолчал и Птачек представил, как бывший сослуживец равнодушно отмахивается. – Тоже мне… Звони, если чё. А лучше приезжай.
– Как только, так сразу, Дима! – Вот теперь капитан заулыбался искренне. – Как только, так сразу!
– Ну давай… не тухни там…
– И ты!
Погаснув, телефон прыгнул в карман, а руки скрестились на груди. Присев на краешек стола Роман снова уставился на холодный, всё ещё ждущий огня чайник… Незаметно для себя, как и всегда при напряжённом обдумывании, он закусил губу, неосознанно готовясь стиснуть вскоре и большой палец.
Учитывая, что он видел… что успел заметить… Самарская, если Дима не ошибается – это что-то типа резиденции. Оформленная, как место для дипломатических встреч или личного проживания, данная высокому чину от бюджета… По сути это просто дом или дача, которую сановник через госсмету снимает у самого себя или своей жены. А то она даже ему и не принадлежит и просто висит на областном балансе а он живёт там, как на командировочной квартире. Всю жизнь так может прожить…
Вдруг стало больно. Почувствовав на языке солёное Роман заметил, что прокусил губу до крови! Вытершись, он поглядел на испачканный красным указательный… облизал и продолжил думать.
Охрана там имеется, и хорошая. Не ФСО конечно, но и не ЧОП какой. О не-ет… За этим домиком следят, можно спорить, его собратья по погонам. И что же получается?.. Там проживает какая-то важная «шишка», и «шишка» эта – близкий друг, а скорее даже родственник Валеры. Или его жены… И в каком же кресле этот… родственник заседает?..
Окончательно передумав ставить кипяток Роман бодро поднялся, сунул руки в карманы и потопал в свою комнату. Найдя взглядом тумбочку он подошёл и присел возле. Пальцы аккуратно открыли висящую на двух хиленьких петельках дверцу, пошарили… В ладонь легла толстая исписанная, беспощадно замусоленная тетрадь. Её трогали уже столько, что уголки потеряли начальный цвет, а если их и поскрести – насобираешь масла на пожарить.
Присев на кровать капитан положил тетрадку у ног. Откинув обложку стал листать, водить пальцем по строчкам… снова перелистывать… и наконец ноготь замер. Держа взглядом нужную нить букв Роман вновь достал трубку. Набрав заветные цифры он зажал телефон плечом и теперь уже взял бумагу обеими ладонями, даже ближе к лицу поднёс, словно плохо видит.
Долго, очень долго никто не брал. Затем уставший, как от простуды хрипловатый, не выспавшийся голос:
– Алло?.. Да?..
– Алло? Шерадзе? Георг?
– Так точно… Кто это?..
– Это Рома тебя беспокоит. Птачек. Мы виделись, когда наблюдение за театралами планировали. Помнишь меня?.. Мы с Понятовским тогда у карты стояли, а ты ещё немного припоздал…
Молчание длилось столько, что Роман подумал: всё – сейчас с ним перестанут разговаривать. Или скажут нечто оскорбительное… Наконец всё ещё хриплый, но уже бодрее ответ:
– А-а-а… Роман, это вы… Да? Чем могу?..
Надеясь скрыть облегчение капитан постарался говорить и приятельски, и серьёзно:
– Слушай, Георг, такое дело… Это же ты за начальницей по кадрам следил? Голодняк Галиной?..
– Мы с Рустамовым следили… Уже не следим, ясное дело…
Роман поспешил заверить:
– Понимаю-понимаю! Всё понимаю… Но не мог бы ты по ней доложиться?.. Мне важно всё, абсолютно все детали. Начиная с распорядка дня и кончая привлёкшими твоё внимание случаями. – Отложив тетрадь капитан поменял плечо. Прижав телефон к другому уху он снова полез в тумбочку, теперь за ручкой. – Ты бы мне о-о-очень помог, честное слово…
Роману казалось, что ему ответят с неприязнью, едким недовольством, однако в голосе сослуживца обнаружилась лишь усталость; изнурение, словно говорящий давно не спал, не ел и всё таскал мешки с углём:
– Что, опять?.. Неужели возобновляем?..
– Нет. – Птачек навис над тетрадью снова; пальцы отыскали в конце парочку нетронутых страниц. – Считай, что это моя личная просьба.