Всё-таки это произошло, всё-таки случилось: о его связи с Дашей стало известно… Да не кому-нибудь, а дочери!
В сердцах Роман вскинулся! Губы исказил яростный оскал, а кулаки бахнули по рулю!
– Чёрт!
Нечто выскользнуло из кармана и слетело под ноги. Попервой не обратив внимания Роман уронил лоб на баранку и несколько долгих мгновений лежал, тупо глядя вниз. И вот белое примелькалось, заставило заинтересоваться… Подняв бумажку капитан развернул её; заинтригованный взгляд непонимающе побежал по писанной явно спешившей рукой тарабарщине… А-а-а!
«Голодняк Галина Степановна. Раб-т нач-цей отд. ка-ов, пр-т: Ленинг-я 68. 1 п-д, 8 эт. кв. 29. Жив-т с муж. и 2-я сын-и. Им-т…»
Ленинградская… Это где-то неподалёку от Центральной Площади – по большому счёту близко…
Отлепившись от штурвала Птачек сел удобнее. Ещё раз, медленнее и внимательнее пробежавшись по листку взором, он спрятал тот обратно и, погрузившись в себя, по привычке закусил большой палец.
Домой сегодня он не вернётся точно – так не лучше ль заняться полезным? Ведь даже Валеру сегодня, как хотел, не поймал! И вообще: в последнее время всё у него… через пень-колоду… Да, лучше отправиться к Галине – авось там чего и приключится. Терять-то всё равно нечего.
Стоило этой мысли логически подытожиться, как Роман обнаружил, что уже давно слышит тарахтение. Ну конечно – он же разбудил двигатель, как только сел за руль, просто автоматом сделал это… Сколько тогда машина уже прогревается – минут пять? А тогда поезжать и сам бог велел!
Задрав голову капитан посмотрел в окна собственной квартиры – горят ровно; никто из-за стекла не выглядывает, шторы не тревожит… Отвернувшись и то ли раздражённо, то ли обиженно вздохнув, Птачек вдавил газ…
…Уже почти половина первого. Ночной Тольятти нелюдим и будто даже неприветлив. Одинокие фонари роняют свет на пустые дороги, лишь извечная, кажется, уже всю жизнь правящая здесь вьюга гоняет снежную крошку, наметает. Природа воюет с цивилизацией.
Обычно пустая дорога радует, но сейчас это напрягло: свободный от постоянного слежения Роман крутил руль и против желания снова погружался в мрачные мысли.
Дочь теперь обо всём знает, как же это некстати… Некстати?.. Да это разгром, катастрофа! Что же теперь будет?!
Нужный дом вынырнул из темноты, как из черноты океана айсберг. Обрадованный возможностью отвлечься капитан Птачек торопливо погасил фары, сбавил скорость и въехал в нужный двор, как на салазках – тихо, почти плывуче. Специально остановившись в темени, подальше от первого подъезда он поднял взгляд: если квартиры идут по часовой, то двадцать девятая – она слева, с окнами как раз во двор. Должно быть вон они – горят…
Заглушив мотор усталый следователь до треска выпрямил спину, похрустел пальцами и энергично покрутил шеей, разминаясь как перед поединком, хотя ведь просто предстоит несколько долгих, нудных, холодных и голодных часов ждать – а вдруг случится НЕЧТО?.. Но он будет ждать.
…Как обычно и бывает энтузиазм, сколько бы его ни было, испарился за пять минут. Слушая своё дыхание Роман наблюдал, как выдохи превращаются в пар. Спрятав руки в карманы а нос за воротник он постарался не думать, что зябко, что от холодного сиденья тянет в туалет, что последний раз он ел часов восемь назад и с тех пор сделал только пару глотков чая. Он наблюдал: за улицей, за домом, за окнами Галины.
Мозг, наверное, не терпит пустоты, так как прогнав одни мысли капитан невольно дал ход другим: про очень возможное скорое увольнение, да не просто, а с позорной припиской; про раскрытие его тайной, однозначно преступной связи с малолетней, что неизменно означает тюрьму… Можно сколь угодно искать оправдания, мол, раньше девушки выходили замуж и более молодыми, а уж в пятнадцать-то и по двое-трое детей имели… Ерунда, никому это не будет интересно! И он знал, знал, на что идёт! Он просто поддался похоти, поплёлся на поводу у сердца! Он безнадёжный идиот!
Гадство! Скотство! Жизнь летит под откос!
В очередной раз мазнув по дому взглядом Роман продолжил было самобичевание… но вдруг замер. Быстро вернув взор он понял, что окна Галины темны. Но они не просто погасли… они потухли разом во всех комнатах – именно в ту секунду, когда он на них посмотрел. Или показалось?.. Вот и ещё один повод упрекнуть себя: вместо внимательной слежки он занимается рефлексией…
Скрежеща зубами Птачек пригляделся к дому в целом – в первом подъезде ещё остались неспящие: за шторами мерцает свет, мелькнёт где-то человеческая фигура… Значит это не общее отключение, разве что в отдельно взятой квартире… Но кто-же вырубает свет через счётчик, гася всё разом?..