Стараясь, точно свой же противник минуту назад, не задеть парнишек и мужа Галины, убийца дошагал до прихожей, где луч высветил две всё ещё мокрые, покрытые редкой пеной ноги. Свет поднялся выше… Свалившаяся у самого порога, женщина лежит лицом вниз. Руки её хаотично изогнуты, словно ветви поваленного ураганом дерева, и в целом она напоминает выброшенную злой девочкой нелюбимую куклу. В спине слева, поближе к сердцу, меркнет тёмная рукоять…
Поставив стопы, чтоб тело оказалось меж ног, человек посветил на нож подольше, вгляделся тщательнее… потом перевёл столь же подозрительный взгляд на шею женщины, а оттуда и на видимую часть её чуть пухловатого лица.
Странно: клинок вошёл по самую гарду, однако длинной он не превышает ладони – рана не такая уж и смертельная, от такой человек наоборот должен испугаться, прибавить прыти…
Секунду подумав убийца нагнулся и положил фонарь лучом к женской голове. Сняв левую перчатку, без тени стеснения правой он схватил Галину за волосы и оттянул. Освободившиеся от жаркой шерстяной тюрьмы блаженствующие пальцы дотронулись до скользкой кожи, надавили ближе к сонной артерии… к гортани… Ничего, нулевой ритм.
Что ж… Наверное её сердце просто не выдержало.
Чуть посопротивлявшись нож оставил в коже кровавую дыру и вновь оказался в руке хозяина. На какое-то мгновение человек задумался, стоит ли оставить всё как есть или лучше ударить наверняка… как вдруг женская голова, точно ожившая, поползла вниз, соскользнула и со стуком бахнулась об пол! Сердце тревожно ёкнуло, по горлу прокатился ком… С великой насторожённостью оглядев внезапно «ожившую» жертву, особенно её вновь изменившиеся, ставшие вдруг… сухими и завёрнутыми в каравай волосы, убийца перевёл взор на перчатку: стиснутые в кулак пальцы остались с каким-то пакетом – на самом деле с шапочкой для ванны. И, кажется, ещё кое с чем…
Даже сквозь ткань чувствуется нечто твёрдое, рельефное… Повозившись одной рукой, не без отвращения человек извлёк из скукоженного мокрого пластика «сувенир» – роскошную серебряную заколку в россыпи жемчужин. Тонкой работы, красивая, она ярко поблёскивает даже средь редко падающих на неё искусственных лучей.
Скомканная шапочка свалилась перед фонариком, заискрилась в лучах. Через мгновение она потухла, а свет, только что падавший на женщину сбоку, вновь поднялся. Спрятав нож в чехол а заколку в карман убийца тщательно вытер перчаткой мыльную кожу, где касался. Фонарь перекочевал в открытую руку, а всё ещё страдающая от жара правая извлекла и опустила на каравай волос сложенную бумажку.
Зажимая на лице разболевшуюся, с каждой минутой всё более и более ноющую ссадину убийца переступил порог. Тихонько отворившаяся, впустившая было в дом свет подъездных ламп, дверь за ним плотно закрылась и квартира вновь погрузилась в уже привычную скрывающую всё и вся темноту.