– Ну и как я тебе? – Не отрывая от мужчины взгляда Даша повернулась вокруг себя, словно балерина. – Хорошо выгляжу?..
Роману захотелось сказать, что она выглядит потрясающе, но совершенно инстинктивно он покрутил ладонью и как бы чуть пренебрежительно ответил:
– Ну так… сойдёт… В приличные места только не заходи…
– Чего?! – Глаза любимой стали большими, как блюдца. – Да ты вообще, что ли?!
Замахнувшись, гостья с озорством шлёпнула Романа по груди! Не моргая и не сводя с неё глаз тот приподнял уголки губ и сделал шаг; Даша не стала отступать.
На восхитительное, радостное мгновение они снова слились в страстном и очень сердечном поцелуе. Обнимая друг друга, смакуя уста и языки на чудесные секунды Даша и Роман снова позабыли обо всём на свете; лишь ласка, нежность, тепло и глубокое ощущение, что тебя любят и твоя любовь всерьёз взаимна.
В Романе разум проснулся первее. С великой неохотой от девичьих губ оторвавшись он взглянул на юную любовницу уже почти спокойно и даже почти не задыхаясь произнёс:
– Твои сапоги… Дашенька, обувайся. Нам сейчас опасно медлить.
Сначала облизав, а потом и сжав губы девушка медленно, не сводя с него глаз кивнула и отступила. С непонятным, то ли светлым, то ли тёмным чувством капитан Птачек наблюдал, как она обувается, а когда Даша встала перед ним уже в полном параде, он, не найдя быстрых слов, просто отошёл с её дороги.
– Ну всё, я пойду… – Всё ещё глядя ему только в глаза Даша немного взволнованно сглотнула и поправила торчащие из-под шапки каштановые локоны. – Очень надеюсь, что мы скоро увидимся…
Сделав шаг она вдруг остановилась: её руку несильно, но уверенно сжали мужские пальцы. Развернув девушку к себе Роман перехватил её за обе ладоши и крепко, но очень бережно сжал. С ощущением, что держит не человека, а скорее пойманную птичку, от всей души, с самой глубокой искренностью… и в тоже время мрачной серьёзностью он взглянул на неё и заверил:
– Даша… если у тебя будут какие-то проблемы… пусть даже самые малые… если ты испытаешь хоть какую-то, хоть самую незначительную трудность… я позабочусь о тебе. Я решу ЧТО УГОДНО. Ты можешь рассчитывать на меня, доверять мне, как себе. А если вдруг что… я имею ввиду насчёт нас… я возьму на себя всю ответственность.
Произнеся последнее Роман взволнованно вздохнул. Да, это как бы ещё один, возможно лишний комплимент в Дашину сторону, но ему так хотелось это сказать, что терпеть не стало мочи.
Думая об этом капитан заметил, что девушка всё ещё смотрит не него, но смотрит по-особенному: зрачки её глаз, как и в тот раз на кухне, и перед первым их поцелуем просто гигантские, лишь чуть меньше белков. Алые губы чуть разлеплены и невооружённым взором видно, что грудь вздымается чаще. Облизав уста и вздохнув так, будто только что задерживала дыхание, Даша несколько раз быстро моргнула.
– Ничего не говори. – Роман помотал головой и подарил ей последний быстрый поцелуй, на который та не успела среагировать. Их руки разъединились. – Иди. И пожалуйста, будь осторожна.
Замедлено, точно в головокружении ещё несколько секунд Даша глядела на него, но вот наконец собравшись сделала над собой усилие и пошла прочь. Даже не взглянув в глазок – не стоит ли кто там на площадке? – она отворила дверь и ушла, не оборачиваюсь. А Роман, точно прирос к полу, ещё минуту не двигался и лишь слушал, как опускается цокот каблуков, как он стихает а потом и вовсе прерывается, завершившись ударом стальной подъездной двери.
***
Дверь в квартиру закрылась. Отпустив ручку капитан Птачек развернулся и побрёл назад… но вдруг остановился. Простоял так с минуту, как замороженный… и опёрся о стену.
Бурными красками взорвались воспоминания всего случившегося: какое же это было наслаждение! Эйфория! Какое великолепное чудо! На лице взрослого, многое повидавшего мужчины расцвела глупая, влюблённая мальчишеская ухмылочка.
Даша – это не человек и даже не женщина… это идея, воплощённая божественной волей; её тело, голос, поведение, её поступки – ВСЁ ВОСХИТИТЕЛЬНО! Просто не к чему, не к чему придраться! Ни единого минуса!
Но погоди…
Такое откровенное восхваление дочериной подруги заставило Романа самоусомниться. Глупая ухмылка слетела с его губ, а руки поднялись и критично скрестились на груди. Как падающее домино это сомнение разом обрушило настроение с самых высоких, небесных высот до самых адских глубин.
Боже! Что же он наделал?! Ей же всего пятнадцать! Она ещё девчонка, да к тому же Настина ровесница! Какой-же он непроходимый, пустоголовый, безнадёжный тупица! Если об этом узнают – беды не миновать, и достанется не только ему, – себя, чёрт возьми, уже не жалко, – но перепадёт и дочери! И Даше достанется! А всё он… Это он не смог, это он не выдержал! Слабая у него оказалась воля! С самого начала надо было закрыться от Даши, дать ей понять, что он для неё всего лишь ещё один взрослый мужик, который не считает её за личность. Так для всех было бы лучше…