Он уже не сдерживает шаги. Он уже не дышит тихо. Он вовсе уже не таится и не хочет быть незамеченным…
…Когда над хозяином дома нависла чужая, ещё темнее мрака тень, тот, будто чуя неладное, стал странно шмыгать; потом чесать нос; наконец и по всему широкому лицу прошёлся богатырской ладонью. Его глаза сонно приоткрылись…
– Лежи тихо. – Уверенный, не терпящий пререканий голос из темноты и чувство холодного острия у горла. – Говорю я, ты молчишь. Понял?..
Мозг мужчины, как громом, поразили две противоборствующие мысли: гнев и страх!
Кто-то посмел проникнуть в его дом! Что за наглец! Побить его! Побить!
Этот человек держит у его горла нож и явно не промедлит пустить его в ход… О боже…
Упирая кончик клинка точнёхонько в адамово яблоко жертвы, еле сдерживая в себе это восхитительное, будоражащее чувство превосходства чужак надавил чуть сильнее – по горлу хозяина дома потекла красная струйка.
– Я говорю, ты молчишь. Ты понял?.. Хотя б уж кивни.
Поражённый хоть и почти безболезненным, но по-настоящему жутким чувством, когда в плоть приникает холодный металл, когда на ум сразу бегут запомненные некогда сцены, как барану или козлу отрезают голову, мужчина ощутил, как по рукам и ногам его сковывает первобытным, животным страхом; страхом острым настолько, что вытесняет даже мысли о жене и ребёнке!
Еле пересилив оцепенение он мотнул головой.
– Хорошо. – Держащий нож у его горла человек – лицо скрыто мраком – кивнул. – Рад, что мы друг друга понимаем. И, кстати, за семью свою не беспокойся, с ними всё в порядке. Утром они проснутся, как ни в чём не бывало, обещаю.
Может эти слова что-то бы и значили, если б тот, кому они адресовались, был бы способен здраво мыслить: в голове несчастного сейчас могло уместиться только одно – не рассердить напавшего, чтобы тот не убил, и поймать момент его обезвредить; остальное просто выпорхнуло из его разума, как голуби с крыши горящего здания.
Наполовину наслаждаясь тем, что держит нож у горла жертвы и та полностью в его власти, а на вторую тем, что медлит, тянет секунды и ему нет никакой необходимости спешить, можно продлевать удовольствие как угодно долго, человек позволил себе растянуть губы в ухмылке победителя.
– Я тут у тебя осмотрелся, – он сделал движение, будто оглядываясь, но в темноте видно плохо, – поглядел там и сям… А ведь ты молодец, дружище! Серьёзно. Рукастый ты парень! Я таких уважаю, сам такой.
Остро, очень остро ощущая колющую кадык сталь мужчина больно сглотнул. На ум полезли разные вопросы, но «Я говорю, ты молчишь» въелось в подавленный страхом рассудок настолько глубоко, что даже если он и захотел бы что-то сказать, всё равно бы не смог.
– Ты любишь дерево, это хорошо. – Незваный гость покивал. – Дерево – это друг. Как и камень. И металл. Или стекло… Но дерево лучше всех, тут я с тобой согласен: от него тепло какое-то, что ли… Это как если иметь, например, нож с обыкновенной ручкой, как этот, – он сделал движение и клинок вошёл в горло несчастного ещё на два волоска, от чего тот в ужасе зажмурился, – и нож с рукоятью из кости. Или ещё лучше: из кости убитого тобой зверя. Вот это вообще сказка… Второе всегда выигрывает, так как в него душа мастера вложена. Согласен?..
Полностью сосредоточенный на ощущении стали в кадыке и на самом-то деле слабо улавливающий, о чём с ним говорят, хозяин дома не заметил, как в монологе возникла пауза.
– Молчишь? – Голос в темноте прозвучал без всякого намёка на огорчение. – Или ты меня не слушал?.. Впрочем я тебя не виню – ты, наверное, очень волнуешься… Думаешь, как жизнь спасти, да?..
А вот этот вопрос прозвучал для несчастного уже громче; громче, чем даже набат сошедшего с ума собственного сердца.
– Да… – Хозяин дома надеялся, что скажет это хоть с каким-то вызовом, хотя бы чуть мужественно, но голос проскрипел, как хрип старого выпивохи. – Да, думаю…
– Понимаю. – Человек в темноте снова покивал. – Прекрасно тебя понимаю. Хотя, если честно, то не совсем: всё равно мы все когда-нибудь умрём, так какая разница – когда?..
От огромной порции адреналина, приказывающего бить или бежать, сердце бесится уже так, что не возможно дышать тихо. Лоб покрылся испарина, ладони под одеялом вспотели. Хозяин дома мучительно размышлял, что сказать, когда из темноты донеслось:
– Не надо, не отвечай – всё равно ничего умного не скажешь. Лучше объясни: зачем ты себя так грубо ведёшь? Зачем скандалишь, постоянно с кем-то ссоришься? Зачем хамишь людям? Ну ладно мне разок нагрубил, хоть я и, каюсь, злопамятный… Но я видел, как ты делаешь это каждый день и почти со всеми подряд. Ответь – в чём смысл?..
В комнате повисла тишина, нарушаемая только жарким частым дыханием человека в постели. Прошла секунда, две… десять… Как ни пытался сосредоточиться, мужик никак не мог понять, какого ответа от него ждут. Сам вопрос показался ему ужасно абсурдным, но он боялся в этом сознаться.