– Денис… Ты устал. Ты всю ночь дежурил, не смыкал глаз, а теперь ещё и сюда приехал. У тебя в голове кавардак и ты озвучиваешь мысли прежде, чем обдумаешь.
Конев обиженно огрызнулся:
– Кавардак?! Ты, между прочим, был вместе с мной! Ты тоже можешь ошибаться!
Глядя на серое, явно невыспавшееся, ещё более худое, чем обычно, лицо Спиридонова Роман подумал, что тот, как всегда, ответит спокойно, умно и рассудительно… но глаза Кирилла вдруг вылупились, как у взбесившейся кошки! И весь он с ног до головы словно превратился не в человека, а в кулак, готовый ударить! С удивлением ничуть не меньшим, чем минут назад, Роман смотрел, как Кирилл готовится сказать что-то острое… а то и нечто резкое сделать…
Быстро, не раздумывая капитан бросил первое, что пришло на ум:
– Кирилл! Привет! С тобой мы ещё не здоровались!
Как волшебный цветок, разрушающий в сказке злые чары, так и эти вообще-то дурацкие около покойника слова подействовали на старлея, как нашатырь. Поморгав он точно очнулся. Злость выветрилась из него, как пар из перекипевшего чайника, и Спиридонов вновь стал прежним образцово-рассудительным собой.
– Да привет, Ром, привет… – Он неуклюже кивнул. – Давно не виделись… Чё ты, уже всё осмотрел?..
Метнув на убитого быстрый взгляд, Птачек скептически выгнул губы.
– Нет ещё… Но, я так понимаю, всё самое главное здесь, да?..
Постояв возле напарника ещё несколько мгновений Денис отвернулся и с незаслуживающим того интересом стал разглядывать снежную бурю за окном; напряжения в его позе Роман с облегчением не увидел.
Неужели и между этими бывают напряги?..
– Ну, скорее всего да… – Кирилл и сам бросил быстрый взгляд на тело. – Тут, конечно, следов маловато, но в остальном доме их и вовсе нет. Нет, конечно они могут быть… – он отвёл глаза и критически склонил голову, – но учитывая, чьих рук это дело, могу спорить, что мы не найдём ничего.
Дабы показать, что слушает внимательно, Птачек покачал головой… хотя сам оказался удивлён за столько короткое время уже в третий раз!
Вот это да-а-а… Уж от кого-кого, а от Спиридонова услышать такое… Это же не человек, машина. Деловой, рассудительный, прагматичный. Ни о чём, кроме дела, с ним поговорить нельзя, зато в следственной работе – ух! И на тебе…
Отвернувшись от окна Денис вдруг встал меж капитаном и старлеем. Повысив голос он с энергией воскликнул:
– Я вот, кстати, чего не понимаю… А чего это убийства так часто происходить стали? Да ещё и каждый раз по выходным? Раньше этот… не чаще раза в месяц вылезал, а то и в два. А теперь каждую неделю начал!
– А вот это, кстати, правильный вопрос. – Кирилл взглянул на молодого с признанием. – И в самом деле творится что-то совсем уж необычное… У этого гада какое-то обострение, как по весне, раньше такого не было.
Заметив, что старлей смотрит теперь на него, но уже будто с вопросом, Роман произнёс то, о чём и сам подумывал:
– Обострение, говоришь… Нет, это неправдоподобно. Ты сам, Кирилл, знаешь, что Поэт… что этот маньяк – это очень, очень умный, изобретательный, но более всего осторожный человек. Обострение… Нет, это не про него. – Капитан с сомнением помотал головой. – Тут надо искать систему; систему, по которой он работает, способ его мышления. Надо разгадать его план…
У Спиридонова лицо стало такое, что непонятно, хочет ли возразить, или же горячо поддержать. Нахмурившись он поднял указательный и уже набрал воздуха, когда из коридора послышались шаги. Лёгкие, будто ступает подросток. Через мгновение на пороге возникла та самая блондинка, что уводила ребёнка прочь.
Соединив пальцы у живота она – лучше и не скажешь – оглядела всех точно побитая собака, и с подавленным, явно тише своего обычного голоса тоном спросила:
– Извините… Я могу быть чем-то полезна?..
– Вы уже разговаривали с моими коллегами? – Роман инстинктивно взял самый вежливый тон. – Вас уже опрашивали?
Взгляд женщины помутнел, стал будто стеклянным. Заметив, что она смотрит на кровать, Птачек уже хотел что-то сделать, чтобы её отвлечь, но Кирилл опередил: выйдя вперёд он ловко и будто бы ненарочно встал между женщиной и убитым, полностью закрыв ей вид.
– Вероника Дмитриевна, – старлей аккуратно взял её под локоть, тон его голоса из обычного сухо-механического стал чуть ли не бархатным, – вот, пожалуйста, познакомьтесь: это следователь, который занимается делом вашего мужа. Его зовут Роман… Расскажите ему, пожалуйста, всё, что он попросит, и во всех подробностях. От этого зависит многое…
Ситуативно потеряв к женщине интерес Роман посмотрел в спину стоящего к нему затылком Кирилла с возросшим интересом: тогда, с сестрой режиссёра… сейчас вот… и ещё один раз Роман видел, как Кирилл опрашивал некую девушку в отделении, но уже по какому-то не относящемуся к Поэту делу… Этот человек, когда беседует с пострадавшими женщинами, меняется на глазах! Как перчатка, которая всю жизнь была кольчужной, но вот вдруг раз – и она вельветовая!