Роман почувствовал, что у него заболели желваки, а зубы сейчас заскрежещут так, что услышат и на улице. Непонятно как и сдерживаясь он парировал:
– Слушай, Миш… Ну а вдруг вот прямо сейчас поблизости маньяк ошивается?.. Наблюдает, следит… Может уже что-то замышляет…
– Рома!
– Миша… – Птачек протестующе выставил ладонь. – Кто-то должен остаться. Хочешь тогда ты иди, а я посижу… Ладно, не волнуйся. Я недолго.
Кривкин немедленно раскрыл рот для свежего протеста, но Роман уже отвернулся. Дёрнутая за ручку дверь распахнулась и салон вмиг заполнило холодом и ветром вперемешку с белыми хлопьями. Стараясь не слушать, о чём там за спиной напарник голосит, капитан выбрался из машины и закрыл за собой с подчёркнутым спокойствием… хотя очень хотелось от сердца хлопнуть!
Здание многоэтажки немедленно выросло пред глазами. Внизу за пологом кружащегося снега еле-еле различим единственный подъезд, ну а крышу, как ни вглядывайся, не увидишь.
Стараясь не думать, что Кривкин может просто уехать, как бы позволяя Мише вылезти и окрикнуть его Роман неспешно зашагал к подъезду. Так и передвигал он ноги, теперь уже прислушиваясь: не окликает ли кто?.. не удаляется ли рёв мотора?..
Дойдя до подъездной двери и так ни разу и не оглянувшись Птачек достал универсальный ключ – домофон пискнул, массивная дверь вздрогнула и приглашающе распахнулась.
Почти белая от налипших снежинок фигура следователя скрылась в темноте подъезда и тут же, с приглушённым металлическим грохотом дверь мигом захлопнулась, словно не закрывая, а заточая.
***
Сзади хлопнуло. Роман остановился, его взгляд рухнул под ноги, кулаки сжались. За несколько мгновений молчания до него не долетело ни звука и если в подъезде есть кто-то ещё, он о себе никаких знаков не подаёт.
Неожиданно даже для себя, будто специально для того и встал, капитан Птачек с силой хрястнул по стенке: бах! Удар получился глухим, и хоть пришёлся на ребро, всё равно пятерню больно засаднило.
Зажмурившись, Роман с шипением втянул воздух сквозь зубы; озлобленно, будто стараясь вытряхнуть боль из руки, он ею затряс. Так он простоял ещё с полминуты, молясь, чтобы никто не зашёл и его в таком виде не застал.
Взрослый мужчина вымещает злость на окружении – очень авторитетно…
Собравшись с мыслями Роман покряхтел, прочистил горло и двинулся дальше, вверх по лестнице. Специально избегая лифта неспешно, чуть ли ни пересчитывая каждую ступеньку наре́зал четыре круга, пока наконец не остановился на нужном этаже.
Подъезд являет собой практически идеально ухоженное, подчёркнуто уютное помещение, будто здесь живут одни бабушки. Нигде ни кожурки, ни горелой спички. Даже фантиков золотистых не видно… И очень большие окна, в которых не только двор, но и вся улица. Если взобраться на самый верх, то, пожалуй, можно будет разглядеть половину города…
Эта мысль, как домино, толкнула другую и капитан Птачек вдруг «нашёл», что от этого дома вообще-то совсем недалеко до театра… да и до дочериной школы близко… И, кстати, тот ТЦ на перекрёстке Советской и Мира тоже в ближайшей доступности…
Хотя чего удивляться? Городок-то родной не особо велик…
Роман отвернулся от покрытого инеем стекла и огляделся. Помедлив он направился к самой выделяющейся, самой красивой и явно самой дорогой двери. Над специальным, защищающим от выстрела глазком (зачем такой?) красуется золочёная «двенадцать». Дверь блестит, точно натёртая полиролью, а ручка точно из настоящего золота.
Отряхнувшись и оглядевшись – не торчит ли какая нитка и застёгнута ли ширинка – капитан с достоинством, как перед выходом на парад, выпрямил спину и протянул сжатые пальцы – по лестничной площадке прокатился негромкий, но настойчивый стук.
Опустив руку Птачек поднял глаза… и с чувством чертыхнулся! На стене справа заметный, будто вылепленный из фарфора звонок!
Какое-то время стояла глубокая неподвижная тишина, и лишь когда Роман уже хотел позвонить, из-за двери мягко зашуршало. Человек на той стороне прошёл чуть ближе и остановился… потом прошёл ещё… Наконец лёгкая, будто кошачья поступь остановилась уже у самой двери, а вслед за ней негромко прошелестело у глазка.
С достоинством выстояв перед невидимым наблюдателем Роман услышал приглушённый приятный женский голос:
– Кто там?..
– Птачек. Роман Павлович Птачек. – Капитан поднял удостоверение, загодя нащупанное в кармане. – Полиция. Следственный отдел…