Комната оказалась, да, детской… но насколько же прекрасной! Тут не архитектор проектировал, не скульптор ваял и даже не художник клал краски, о нет. Тут… тут словно бы всё появилось из сказки, где добрые феи, отважные рыцари и прекрасные принцессы. Пол, стены, потолок – всё приглушённых убаюкивающий тонов. Ковролин, если это конечно он, а не какой-нибудь дорогущий ковёр, имеет такой густой и высокий ворс, словно это и не шерсть вовсе – это такая необычная трава растёт.
Куда ни глянь – всюду особенное: вот в виде кожаной софы белая скамеечка; а вот белый же фонарь на стене, в котором не горящая сейчас, но всё равно очень красивая лампа-бабочка… или крохотная девочка с крыльями.
Вот большая картина с единственной надписью от края до крася: «Princess». А вот элегантный светлый стол, вкруг которого, словно депутаты в думе, важно заседает дюжина пуговко-глазых медвежат.
Главным украшением хоровода приятностей служит большущий, во всю стену развернувшийся как бы замок, про который нельзя сказать с уверенностью: это огромный кукольный дом, который имеет ещё и две кровати, или спальный уголок, который мастер начал создавать, но в одни прекрасный момент забыл остановиться и тот разросся чуть ли не до размеров настоящего королевства…
В светлых домашних платья на кроватях, как на диване, устроились две девочки. Очень красивые; светлокожие, светлоглазые. И волосы у них тоже светлые, свисающие до плеч. С безмятежными, ни о чём не беспокоящимися лицами они глядят на телевизор на стене – там мелькают мультяшные картинки, кто-то за кем-то носится, сменяются краски. И все, как в мюзикле, поют.
Одна из малышек повернулась и краем глаза заметила, что что-то мелькнуло в дверном проёме, какая-то тень. Или просто привиделось?.. Вдруг среди героев произошло что-то быстрое и интересное и ребёнок вновь отдал всё внимание мультику.
Миновав детскую Роман, как смог сдерживаясь, всё-таки до скрежета стиснул зубы, а его верхняя губа приподнялась, как у готовящегося цапнуть тебя пса: его-то дочь так не росла, на шелках не спала…
Пытаясь развеять стучивающиеся мысли Птачек поднял голову – взгляд метнулся от стены к стене, от угла к углу.
Где камеры?.. Здесь обязательно должны быть камеры, скрытое наблюдение. Впрочем… То, что их не видно вовсе не означает, что их нет; где-нибудь на блестящую тёмную точку наткнёшься…
Размышляя капитан чуть не протопал мимо другой приоткрытой двери. Взор зацепило что-то очень уж примечательное и Роман, как шёл, так и встал, словно в стену врезавшийся! Тихонько повернувшись он возвратился на пару шагов и остановился напротив входа в… домашнюю библиотеку.
Целая комната и так немаленькой квартирки отдана под книги… Немного желтоватых тонов, со специальным, явно для чтения подобранным освещением, она легко вписывается в роскошь уже виденного, как новая жемчужина в составляемое ожерелье.
Вдоль трёх стен боками друг к другу высятся глубокие шкафы без дверей – сверху вниз сплошь полочки, заставленные книгами и мелкими выструганными из дерева, вылепленными из глины или высеченными из редкого камня фигурками. И в каждом шкафу часы. Серединная полочка всякого отдана под часы, по бокам которых изображающие людей фигурки.
Четвёртая стена – это камин во всю ширь. В середине «дымоход» и «железная заслонка» – наверняка искусственные, хотя не будет дивом, если настоящие – чего только ни придёт в голову бесящемуся с жиру?.. Влево и вправо, как птица крыльями, камин продолжается шкафами со стеклянными дверцами. Взаперти виднеются ещё книги – уже какие-то большие, наверно подарочные… Там куча фигурок поменьше, какие-то то ли солонки, то ли мелкие вазочки. Коробки, как из-под сигар… И часы. Ещё часы. Два ходика наверху, среди новых фигурок и смотрящих пустыми глазницами размалёванных африканских масок. И ещё одни тикают внизу за стеклом. А может и другие есть…
На большом прямоугольном ковре, перед камином, посреди комнаты седалищами друг к другу два деревянных, устланных большущими кожаными подушками кресла и между ними пуфик – словно бы чтоб люди могли сесть, закинуть на него ноги и касаться друг до друга носочками.
Ведомый не любопытством, но будто чутьём, что зайти и оглядеться надо обязательно, капитан Птачек закусил губу. Уже забыв о возможных камерах он кинул взор по сторонам, прислушался… и ступил внутрь.