Положив ладони на руль капитан ещё раз тяжко вздохнул. Глаза уставились в одну точку, губы недобро скривились, а всего минуту назад бившееся в ожидании схватки сердце теперь напоминает о себе всё реже и реже…
И как он удержался, чтобы не расквасить Кривкину ВСЮ его гнусную образину?.. Видит бог – этого хотелось ужасно! Страшно желалось выбить, вышибить, выколотить из него всю дурь! Просто непонятно, как Роман удержался, наверное ангел руку отвёл…
Разумеется того, что Миша получил, мало: некоторые приятели по службе, ещё там, в Самаре, могли бы решить вопрос совсем по-другому, откровенно людоедски. И плевать им было б, кто там у кого папа, мама, брат или сват; есть такие, кто не с любовью даст товарищу пару тумаков, укажет на ошибки, а просто отбракует его, избавится, как от сломанного карандаша. Кривкину же с напарником повезло… Слишком повезло!
А может всё-таки стоило двинуть ему раньше?.. Глядишь – и проблем бы таких сейчас не было…
Погружённый в раздумья Птачек вдруг заметил, что сжал руль так, что аж пальцы побелели – а ведь только что от мороза были пунцовыми! С новым шумным вздохом ни в чём не повинный механизм капитан выпустил… недовольно прицыкнул… и снова впал в задумчивость, неспособный удержаться от сверлящих мозг мыслей.
Да, он немного отвёл душу, наконец-то сделал, что давно хотел… но ведь теперь могут быть проблемы. И не могут быть, а точно будут… А! Плевать! Было б, из-за чего париться! И так уже с этими убийствами, этими «глухарями», с этим чёртовым рифмоплётом как на пороховой бочке! Всего-то одной проблемой больше… За Кривкина подсуетятся обязательно и из органов могут попереть… Но ведь и так уже всё под вопросом. Что там про людей, занимавшихся «поэтом» до?.. Их всех уволили. А тут ещё разговоры про мэра, про его ненаглядную дочь, про то, что обязательно полетят чьи-то погоны… Замечательно! Прелестно! Давно пора! Был когда-то такой следователь Роман Павлович Птачек, а будет работник какого-нибудь ЧОПа!
Чего беспокоиться, что пальчик занозил, когда дом горит?.. Да и плевать на Мишу, к чёрту его! Ещё раз: давно уже пора было его поучить. Жаль только у других кулаки не дошли.
Парадоксально от таких мыслей успокоившись, как успокаивается безнадёжно больной, когда всецело понимает, что всё – это конец, Роман вздохнул полной грудью и мягко, даже умиротворённо посмотрел в окно.
Подбодрённый хозяйской рукой старенький «форд» забурчал. Потарахтев пару минут он громко рыкнул, испачкал снег струёй чёрного дыма и сорвался, как застоявшийся в стойле жеребец!
***
Всё-таки растревоженный мозг вновь погрузился в дурные раздумья, пребывал в них всю дорогу и вынырнул только когда перед глазами замаячило: «Жилина Пятьдесят Шесть».
Прижавшись к обочине Роман вгляделся в табличку и задумался – а зачем он суда вообще приехал?.. А-а-а! Анисин! Чёрт… Он же совсем забыл ему позвонить…
Взволнованно закусив губу капитан Птачек огляделся – не загораживает ли кому проезд – и достал телефон. Найдя нужно имя несколько секунд он медлил… и всё-таки набрал.
– Алло? – Голос старика прозвучал как всегда живо, но без суеты. – Да? Слушаю вас…
– Филипп Петрович, здравствуйте… – Роман поймал себя, что мнётся, и с раздражением приказал себе не нервничать. – Это Роман. Птачек. Помните меня?..
– Как же не помнить, Рома?.. Чай не так давно виделись. Случилось чего?..
– Случилось, Филипп Петрович. – Роман даже кивнул, будто Анисин находится не где-то там, а перед ним. – Случилось к сожалению… Вы у себя? Я тут мимо проезжал – дай, думаю, загляну, посоветуюсь…
– Да дома я, Ром, дома. Где мне, старому, ещё быть?.. Конечно заходи. Если о деле, так я пообщаться всегда рад.
– Хорошо! – Слово, произнесённое слишком быстро. – Тогда ждите прямо сейчас! Скоро буду!
И отключился.
Ещё несколько мгновений посмотрев на погасший телефон и пожевав губу капитан упрекнул себя за неуместное, совершенно глупое волнение. Взгляд прыгнул за стекло, на улицу. Осмотревшись в поисках припарковаться и поняв, что и так неплохо устроился, он выбрался на холод и поставил авто на блок. Побродив по сугробам его взор нацелился на уже хорошо известный дом.
В горле вдруг запершило, лоб под шапкой покрыла испарина и по всему телу разлилось неприятное такое, хоть и слабенькое чувство, будто Роман делает что-то неправильное: как преступник, возвращающийся на место преступления…