Произнося это Роман мысленно просил, чтобы Настя поскорее высадилась: если разговор продолжится, то чувство противоречия, совесть, самоощущение подлецом за обман своего ребёнка обязательно возобладают и в чём-нибудь, но он проколется…
– Ну ладно, ладно! Я ж сказала, что по́няла! – Настя заотмахивалась, будто отец снова полез к ней с объятиями. – Сварганю я что-нибудь, пока ты катаешься! Так уж и бы-ы-ыть!..
Последнее она протянула, причём ещё комично затрясла вместе с ладонями и головой. Глядя, как дочка клоуничает, Роман невольно растянул губы… и скосился на Дашу: Настина одноклассница – просто вершина натуральности; глядя на подругу так, будто в машине никого другого и нет, она следит за каждым её движением, по-тёплому ей улыбается и вообще со стороны смотрится её вернейшей соратницей. Только большой циник мог бы сказать, что на самом деле она притворяется и просто ждёт, когда Настя уйдёт.
– Сваришь что-нибудь?.. – Снова переведя взор на дочку капитан Птачек поднял брови. – Как насчёт, например, супчика?..
Глаза страдалицы стали шире, и даже челюсть, кажется, отвисла.
– Пап, ты чего?.. – Взгляд на родителя, как на идиота. – Целый час ездить собрался?..
Роману вдруг стало жутко неуклюже – он даже застыл, точно окаменевший. Не замечая этой его реакции с ещё большим позёрством Настя продолжила:
– А может мне лучше мантов налепить?! Нет, ну в самом деле, пап, сколько ты будешь пропадать – минут пятнадцать?.. Да я только бутерброды сделать и успею. Ну может пельмени в кипяток закину… – Её тон резко стал придирчивым, взгляд кипучим. – Пап! Ты не забывай, что я тоже устала! Не требуй от меня слишком многого!
Как огонь и лёд противоречивые, в голове капитана столкнулись два чувства – Всплеск! Грохот! Коллапс!.. Победило то, что называется: «Любовь к дочери и всепрощение».
– Ну конечно, моё сокровище. – Его голос помягчел, как шёлк. – Разумеется…
Глядя на дочку с теплотой, прямо-таки в груди ощущая любовь к ней краем сознания Роман не в первый раз поразился, насколько человек, бывающий иногда очень даже жестоким с одними, с родственниками и детьми становится чуть ли не ручным. Далеко не везде, конечно, но такие люди встречаются. И один из примеров совсем близко…
– Пельмени?.. – Недоумевающий голос Даши прозвучал неожиданно, как песня. – Насть – только не говори, что ты станешь есть на ночь пельмени… Тем более магазинные! Ты хоть представляешь, что в них кладут?!
– А тебе, моя дорогая, лучше б помалкивать! – Внимание дочери мигом переключилось на одноклассницу; острым ноготком с претензией на Дашу уставился белый указательный пальчик. – Ты уже давно мне обещала, что мы к тебе съездим, а сейчас вступаешь с мом отцом в сговор – предательница! Ты за всё ответишь!
Сложно угадать, какой реакции Настя ждала, но ответом ей стал лишь новый, звонкий и весёлый девичий смех. Даша захихикала отчаянно, будто услыхала самую смешную на свете шутку. Её не остановил даже взгляд Насти, из острого быстро ставший недоумённым.
– Прости… – Слабый голосок, еле пробившийся сквозь смех. – Прости пожалуйста… Просто… ты так смешно всё это делаешь…
Настя взорвалась стремительно и шумно, как воздушный шарик, к которому поднесли раскалённую иглу:
– Всё! Хватит! Не останусь с вами ни секундой дольше! – Она резко перечертила воздух указательным. – Негодяи! Хохочете надо мной! Издеваетесь!
Полная праведного гнева дочь метнула на подругу и отца по дикому, обжигающему взгляду. Продолжая актёрски причитать она распахнула дверь и выставила ногу.
– Вы ещё пожалеете, что недооценили меня! Вы ещё прольёте слёзки!
Полный неподдельного умиления Роман следил за своим ребёнком, будто та вовсе и не ругается сейчас, не вещает грозно, а сидит, как когда-то в детстве, и устраивает свадьбу одноглазому медвежонку и зебре. Ему даже пришла мысль сказать что-нибудь нежное… но он одумался: Настю сейчас не перебьёт и самый завзятый спорщик.
– Ладно! Кончено! Уезжайте! – Гордо воздев подбородок и не оборачиваясь дочь вылезла из машины и с усилием за собой толкнула. – Так уж и быть – примерю ненадолго фартук…
Дверь должна была хлопнуть, но этого не случилось. И Настя и Роман оглянулись… Замерев, словно нацелившиеся на лисицу борзые, они смотрели, как элегантно и неспешно, с некой неуловимой, но отчётливой грацией Даша выбралась из машины следом. На мгновение притворившись, будто подруга уже ушла, не замечая её стоящую вот прямо здесь, в полуметре, она тихонько за собой прикрыла – замок еле клацнул. Шагнув вперёд она протянула руку и её тонкие пальцы заставили щёлкнуть механику уже на передней двери. Находясь в центре внимания, однако легко этого не замечая Даша отворила и с прежней, не покидающей её статностью уселась на пассажирское. В замершей тишине её голос прозвучал, как перезвон колокольчиков: