В неловкости от таких высоких, кажется невозможно, чтобы относящихся к его жизни эпитетов, а особенно от догадки про ответ Роман всё же спросил:
– И что же это за недуг?..
В Даше ничего не поменялось; образ её остался прежним… только глаза неожиданно блеснули, как в темноте у кошки! И голос промурлыкал:
– Это любовь. Известная болезнь сердца… Тебе она знакома?
Вот теперь, и Птачек ощутил это чётко, девушка стала ждать ответа. А если не ответа, то какой-то строго определённой реакции. Её взор сделался… втягивающим. Она даже, может того не замечая, немного наклонилась и её подбородок почти коснулся мехового воротника.
То ли в самом деле по необходимости переведя взгляд на дорогу, то ли используя это как повод потянуть время Роман невольно напряг желваки. Отлично понимая, что должен сказать, и желательно что-то искреннее и весомое, тем не менее он чувствовал лишь повисшую на языке гирю; на самом деле на знающем, что, но всё ещё осторожничающим говорить это языке…
– Эх, Рома, Рома… – Голос полный жалости. – Что же ты себя так мучаешь?..
Интонация и слова, бодрящие похлеще пощёчины! Снова повернувшись направо капитан взглянул на спутницу с вопросом, даже брови его изогнулись одна выше другой.
В лице Даши не найти и тени насмешки или неуважения, напротив – оно полно сострадания, как у самой истовой сестры милосердия перед умирающим. Сбитый с толку, на миг Роман снова метнул взгляд на дорогу, и, не найдя слова получше, полу-потребовал-полу-попросил:
– Объяснись…
Тяжкий, усталый вздох вновь пронёсся по салону, но в этот раз у него был не хозяин, а хозяйка. Стиснув пальцы на коленях Даша опустила взгляд к сапогам. Еле заметно её губы сжались и разжались; розовый язык пробежался по ним, словно его повелительница страдает жаждой.
– Целый вечер уже за тобой наблюдаю, – глаза девушки вновь поднялись к мужчине, – и прямо сердце кровью обливается. У тебя такое лицо… будто тебе кто-то нож в спину вонзил. Не надо, – он подняла ладошку, – не возражай, я всё вижу. Я немного в людях разбираюсь… Тебя что-то мучает, Рома, и ты пытаешь это скрыть. И, должна сказать, пытаешься напрасно.
По лицу будто холодком повеяло, сердце ёкнуло и провалилось в желудок. С напряжением пропустив воздух сквозь ноздри Роман быстро вновь проверил дорогу и, глянув на юную любовницу пристальнее, как бы съюморил:
– Экая ты глазастая…
– Глупости, любимый мой. – Та тепло улыбнулась. – Глупости. Передо мной у тебя не получится изобразить то, что перед дочерью, для меня ты, – она подняла и раздвинула ладони, – раскрытая книга. Я вижу тебя насквозь.
На этот раз, чтобы найти слова, Роману не потребовалось и секунды; и голос его прозвучал ощутимо жёстче:
– А тебе не кажется, что ты слишком самоуверенна?..
Вовсе такой реакции не смутившись и даже, полное впечатление, довольная ей, Даша растянула губы шире.
– Рома… Вот чьё другое не знаю, а твоё лицо я бы хотела видеть только счастливым. Исключительно! И когда на нём тень, мне это заметно сразу. Мне… мне это… – Она заколебалась, но, подняв ладонь к груди, всё-таки закончила: – Мне это сердце говорит…
Скептик бы рассмеялся. Пошляк бы гадко улыбнулся. Наивный, может быть, почувствовал бы щенячью радость… А Роман не знал, что ему чувствовать. Его до того кидавшие всякие подковырки эмоции вдруг вспомнили, что принадлежат человеку, живущему разумом. Или пытающемуся… И сейчас как бы встал вопрос: «А как себя вести? А что же должно чувствовать? Что же ПРАВИЛЬНЕЕ было бы чувствовать?..»
– Я не знаю, насколько тебе приходится тяжко… – Дашина улыбка померкла, её взгляд вновь упал, – могу лишь предполагать… Мне не известно, как проходят твои дни, как у тебя дела на службе. Обо всём этом я могу только догадываться… – Вновь подняв взор девушка взглянула на застывшего, ожидающего от неё продолжения мужчину так, будто хочет посмотреть не просто в его глаза, но в самую его душу. – Однако я могу угадать, что угнетает тебя прямо сейчас… Это ведь из-за Насти, да?..
Роман снова отвернулся к дороге. Его губы непроизвольно сжались, по горлу прокатился предательский комок. Внимательная, Даша неторопливо прошлась взором по его лицу, как в самом деле знаток по странице изучаемой книги.
– Тебя мучает это… Тебе кажется, что ты дочь предаёшь… И я тебя понимаю. – Отвернувшись она устремила взор за стекло, на проносящуюся улицу, на пробегающие фонарные столбы и огни ночного города. – Я прекрасно тебя понимаю… Я и сама, если честно, чувствую себя обманщицей. Так иногда бывает перед ней совестливо…