Держа Дашино лицо и бережно и властно, сам ощущая на щеках её мягкие тёплые пальчики Роман целовал любимую со всё более необузданной жадностью, точно она сейчас убежит, точно её вот-вот отнимут у него! Его губы так страстно впились в её, будто он и не человек, а ужасный зверь, кровопийца!
Ни случайным жестом, ни намёком Даша и на миг противления не выказала. Эта сумасшедшая, явно ненормальная, психически, чёрт возьми, нездоровая девчонка, эта, если верить её словам… и её делам влюбившаяся во взрослого мужика, отца её подруги малолетка – чем больше Роман берёт её, тем больше она ему отдаётся! Накатывающая на него в страсти властность, его жадность до её тела и ласк, иногда и грубость – всё это ей нравится, будто этого она и желает! И чем больше она «подыгрывает», тем больше он распаляется!
Оторвавшись от Дашиных уст Роман повёл поцелуи ниже. Запрокинув любимой голову, с упованием слушая её частые вздохи он зацеловал её подбородок, её горло, её ключицы. Он не сразу заметил, что целует девушку в шею не просто в страсти – это именно Дашин запах заставляет его сходить с ума, воображать картины, где он, как животное, лобызает её восхитительные розовенькие ушки, проводит языком меж её податливых, жаждущих прикосновения грудей! Этот аромат… аромат её духов… или самой Даши… или они оба смешанные будят зудящее, неодолимое желание внюхиваться в неё, ловить каждый клочок её запаха, втягивать её в себя ноздрями, как сбрендивший!
Девичьи ладони сбежали с мужских щёк на затылок. Вздыхая, будто на последних метрах марафона, Даша запрокинула подбородок и уступчиво подставила шею для Романовых уст. Напрягши тонкие пальчики она вжала любимого в себя со всем чувством, на какое только оказалась способна!
Целуя её горло, всеми силами внюхиваясь в её дурманящий букет Роман сам не заметил, как пальцы сползли с юного личика на меховой воротник, а оттуда ниже, на верхнюю пуговичку пальто… Опомнившись, осознав себя и что делает он замешкался, будто палкой по голове ударенный! С этим редким, таким желанным, отвечающим горячей взаимностью сокровищем в его власти он вдруг оказался меж дико, просто страшно желаемым продолжением… и нежеланным, но всё-таки необходимым окончанием. Заметив его замешательство Даша тоже будто опомнилась. Не убирая ладоней с мужского затылка, всё ещё лаская и гладя его она приоткрыла рот: дышать ей трудно, то и дело чувствуется теплота её выдохов на лице, на уже вспотевшей шее, на покрывших кожу гусиных пупырышках…
Не сводя с любимого огромных чёрных зрачков девушка сделала попытку сказать, получился лишь сдавленный хрипловатый шёпот:
– Ромочка… милый… ты должен уходить. Ты должен идти, иначе Настя заподозрит…
Неспособный и сам дышать спокойно, чувствующий, как сердце бухает, что барабан, Роман ощутил в голове удивительную лёгкость – словно протрезвел после долгой пьянки. То, что надо сделать, внезапно показалось ему столь очевидным, что иначе и быть не может. Приблизившись он оставил на Дашиных губах лёгкий, еле обозначенный поцелуй, на который та откликнулась с замиранием и закрытыми глазами. Чуть отдалившись и застыв так, что его лицо оказалось на вытянутый язык от её, подчёркнуто ровно он спросил:
– Это то, чего хочешь?.. Ты хотела бы, чтоб я ушёл?..
Очи и щёки девушки вспыхнули, точно её обвинили в тяжком грехе! На миг скользнув взором по губам любимого она снова уставилась ему в глаза и, акцентированно мотая головой, заявила:
– Больше всего я хочу, чтобы ты остался!
Роман впился в припухшие розовые губки только те закончили фразу. Дашины ладошки на затылке вновь обрели силу, заелозили: тонкие пальчики взъерошили его волосы и даже в забытие вожделения слегка царапнули! От частого возбуждённого дыхания в салоне снова стало шумно.
Уже зная, что будет делать, представляя, какое изумительное удовольствие ему предстоит, не прерывая жадного поцелуя Роман принялся расстёгивать пальто наощупь.
Первая пуговка… вторая… третья…
Пальцы, которые иногда не могут вставить нитку в иголку, заработали с мастерством пианиста! Уже через минуту сладкого соития Дашино пальто расстегнулось полностью. От возбуждения нервные и будто пьяные, но и настырные руки нащупали толстую ворсистую ткань, а под ней два скрытых вздёрнутых бугорка. Оторвавшись от Дашиных губ не от сытости, но от желания ещё более жгучих ласк Роман возвысился над любимой и взглянул на неё, как гурман на лежащее перед ним лакомство. Даже язык его на мгновение высунулся, как у ящерицы или змеи, и задел верхнюю губу.