— Зачем ты это сделал? — тихо спросила я, чувствуя себя неловко в его руках.
Вокруг нас уже кружили крохотные сверкающие снежинки — непременный атрибут снежного вальса. Падая на кожу, одежду и волосы, они не таяли, а еще сильнее сверкали, усиливая и без того волшебное настроение. Нас словно присыпало сверкающей пудрой.
— Что именно? — поинтересовался Эган, слегка наклонив голову. И горячее дыхание переместилось чуть ниже, оставляя на шее обжигающий след.
— Это ты подговорил своих друзей и велел им исчезнуть, — нервно проговорила я, пытаясь хоть немного отстраниться.
— И зачем мне это?
И пусть не видела, но я чувствовала усмешку в его голосе.
Разворот. Мы снова оказались друг напротив друга. Он положил руки мне на талию, я — на его плечи. Его лицо приблизилось настолько, что я могла разглядеть свое отражение в расплавленном серебре глаз.
— Хороший вопрос. Поэтому я и интересуюсь, зачем ты это сделал?
— Хотел избавить Эймса от твоего внимания.
— Кого? — нахмурилась я, не сразу поняв, о ком он говорит. В этот миг меня больше волновал сам танец и те эмоции, которые он рождал во мне помимо воли.
— Эймс. Со светлыми волосами и зелеными глазами, — пояснил зимородок. — У него еще щербинка между передними зубами.
— А-а-а, — протянула я, с трудом скрывая досаду.
— Бедный. Ты так пристально и оценивающе на него смотрела, что парня едва удар не хватил.
— Какие слабые нынче пошли арбархи, если их настолько пугает женское внимание, — не удержалась я от ехидной ремарки.
— Это просто девушки нынче смотрят как монстры из-за завесы. Того и гляди сожрут.
— Очень надо!
Мы разошлись и снова сошлись.
— Ты так отчаянно отказывалась со мной танцевать, что пришлось пойти на небольшую хитрость, — прошептал мне на ушко Эган, когда мы танцевали, прижавшись друг к другу.
Рука на моем животе обжигала даже через несколько слоев ткани.
— Что такого в этом танце? Зачем тебе это? — прошептала едва слышно, очень надеясь, что он не заметит, как бешено стучит мое сердце.
Честно признаться, я боялась узнать ответ, вдруг он принесет очередные неприятности на мою голову. Но и его непонятная таинственность и молчание мне не нравились. Обязательно хотелось узнать правду. Вдруг уже этой ночью придется бежать.
— А ты еще не догадалась? — шепнул Эган, едва касаясь губами моего уха.
Я на мгновение прикрыла веки, стараясь сдержать нервную дрожь. А во рту внезапно пересохло.
Когда-то я уже испытывала подобные чувства и эмоции. Восторг, любовь, будоражащее кровь желание. Навязанные, лживые, принесшие лишь боль и отчаяние. Поэтому больше не верила в них. И зимородку тоже не верила.
— Ты не мог бы изъясняться понятнее, — сухо обронила я, поворачиваясь к нему.
Мы снова стояли друг перед другом. Не знаю, что Эган искал на моем лице, сейчас больше похожем на застывшую маску, но он этого не находил.
— Почему ты такая, Кайра? — спросил он.
— Уж какой уродилась.
— Колючая, нелюдимая, жесткая… ты ведь другая.
Я криво усмехнулась, не скрывая клокочущей внутри ярости.
Я злилась на себя за то, что так реагировала на обычные прикосновения, слова и близость. На зимородка с глазами грозового неба за то, что разбудил чувства, которых я не испытывала много лет и которых так боялась. На весь мир, который сломал меня, не оставив даже надежды на счастливое будущее.
— Думаешь, поговорил со мной, пригласил на танец и узнал? — резко ответила я. — Ошибаешься. Я именно такая. Жесткая, холодная и нелюдимая.
— Неправда, — спокойно возразил Эган, продолжая смотреть мне прямо в глаза. — Внутри тебя горит свет. Я вижу.
А вот это уже было плохо. Неужели в защитных заклинаниях появилась брешь, сквозь которую начал проглядывать дар? Может, ректор прав и этот зимородок не так прост, как кажется, а сюда явился по мою душу?
Я рванулась из крепких объятий и, отступив, спрятала руки. К счастью, мелодия подошла к концу, и эту пытку с чистой совестью можно было прекратить.
— Спасибо за танец, Эган Дербер, — склонив голову, произнесла я.