В стекле промелькнула вся площадь Хаканиеми, когда дверь открылась. Из нее вышел мужчина столь неказистого вида, что сразу же возникло ощущение чего-то допотопно-древнего. Поспешила к двери и успела ухватиться за ручку прежде, чем дверь успела закрыться. Оглянулась: мужчина остановился и смотрел на меня с подозрением. Не придумав ничего более подходящего, я достала из сумки распечатки, многозначительно кивнула в сторону таблички с именами жильцов и поджала губы.
Мужчина продолжил путь, а я двинулась в сторону лифта, сжимая в руках бумажки с вопросами. В лифте возникли проблемы с внутренней дверью. Дело в том, что она задвинулась еще до того, как я успела закрыть внешнюю дверь, а когда я потом стала дергать их туда-сюда, все мои бумажки разлетелись по полу кабины. Кое-как я собрала распечатки в какое-то подобие кучи, крепко прижала к груди и нажала кнопку последнего этажа. Агрегат был такой старый, что его смело можно было бы назвать элеватором, но с поставленной задачей он справился как надо, и я быстро оказалась на шестом этаже, правда, в таком же растерянном состоянии, что была и на первом.
В старом лифте, вероятно, было какое-то суперсовременное устройство, которое тут же автоматически отправило лифт вниз. Когда он дошел до первого этажа, послышался тихий щелчок, после чего воцарилась абсолютно неестественная тишина. Я стояла на сером гранитном полу и почему-то старалась не дышать. Потом оглядела двери вокруг: на двух были металлические таблички с непонятным черным логотипом, потом шел Союз ремесленников — было почему-то похоже на студенческую шутку, да и сама табличка оказалась простой бумажкой, отпечатанной на домашнем принтере. Потом было слишком длинное имя фирмы, в которое удалось втиснуть и Импорт, и Трэйд, и Консалт, и Профешнл, и Супер, и даже одно шведское имя. Кто-то явно с манией величия играл в торговую империю.
Но вышло так, что когда я уже почти решилась подойти к двери и позвонить, но все еще сомневалась, потому что беспокоить работающих людей было бы более невежливо, чем тех, кто сидит дома, — в этот момент дверь фирмы с длинным и витиеватым, как кованый забор, названием вдруг распахнулась прямо перед моим носом. Не знаю, зачем нужно было так пугаться, но раз мне уже удалось драматично задержать дыхание, то почему бы этим не воспользоваться снова, и в тот же миг я ощутила, что мое тело взмыло в воздух. Одновременно изо рта вырвался визг, который мгновенно ринулся сквозь решетку в лифтовую шахту и, нагулявшись там вдоволь, вернулся обратно на шестой этаж приглушенным напоминанием дурацкого испуга.
— С вами все в порядке? — спросил женский голос.
Я посмотрела на женщину, стоящую на пороге, и увидела округлившиеся от ужаса глаза. На мгновение она, кажется, испугалась не меньше моего, эта женщина, но, придя в себя, стала медленно закрывать дверь.
— Да, — отозвалась я, прежде чем она успела закрыть ее до конца. — Бумаги, — пробормотала я. — Бумаги упали. Вот незадача.
Дверной проем успел сузиться до ширины лица, но движение замедлилось. Женщина наблюдала в щель и тихо перебирала звенья дверной цепочки. Я молча смотрела. Мы, наверное, примерно одного возраста. На ней были очки с оправой в стиле шестидесятых, с массивными дужками и сужающимися к вискам, как крылья, линзами, и красное с белыми шарами платье-футляр. Собственно говоря, она была похожа на какого-то киноперсонажа, этакий предмет обожания, но потом я вспомнила, в каком сложно выговариваемом месте она работает, и все мои ощущения показались мне просто ерундой, ведь вместо того чтобы сидеть и фигурно подпиливать ногти, создавать свой стиль, ей, бедолаге, скорее всего, приходится быть и секретарем, и женой, и мусорным ведром, и доделывать все то, что не успел сделать начальник. Сама такой была.
Захотелось сказать ей что-нибудь приятное и подбадривающее, но я не успела.
— Ну и хорошо, — сказала она вдруг и захлопнула дверь.
Я осталась на лестничной площадке перед немой дверью. Долго ждать не пришлось, дверь снова распахнулась, и секретарша выскочила на площадку так стремительно, словно в офисе был пожар, вся ее элегантность в момент улетучилась. Заметив меня, она наклонила голову и с удивленным и одновременно оценивающим видом прокудахтала: «A-а, вы все еще здесь». Потом торопливо и растерянно оглянулась, театрально приложила ладонь ко рту, напрягла свои карминно-красные, с молекулярной точностью подведенные губы и прошептала: