- Спасибо. – проговорила скромно. В отличие от брата, Роман Георгиевич не выглядел тем человеком, которому можно было ответить шуткой на шутку, и не огрести при этом последствий.
Когда вернулась официантка и одарила меня самой что ни на есть понимающей улыбкой, я осознала тот факт, что считала она меня или шлюхой, или заскучавшей шлюховатой женой. Как ни крути, что-нибудь про шлюху в этой улыбке было.
- Так что? – не замечая пристального взгляда девушки, который практически вопил о том, что несколькими минутами ранее я едва ли не оргию тут устроила с его братом прямо на вот этом самом столе, поинтересовался шеф.
- Латте. – уверенно проговорила я, а потом, немного застеснявшись, добавила. – Если можно.
Роман Георгиевич коротко кивнул и посмотрел на официантку.
- Карбонару, пожалуйста, сто «Джека», - бросил короткий взгляд на меня и продолжил. – А девушке пасту с морепродуктами и бокальчик белого вина. Хорошего белого вина.
- Еще что-нибудь? – официантка повернулась ко мне лицом, всем своим видом задавая вопрос «ну что, еще порцию макарон за полторушку в себя впихнешь?», мне же оставалось лишь отрицательно качнуть головой.
После этого девушка удалилась практически сразу. Ну да, сервис же. Хотя, если честно, я бы не возражала, чтобы она так и продолжала стоять рядом, не пришлось старательно изучать занавески, задаваясь вопросом «какого черта я опять так влипла?».
Роман Георгиевич нарушил молчание, едва подали напитки.
- Вы ее любили?
Спасибо генам за мозги, которые в последний момент сработали и уберегли от вопроса «Кого?».
- Очень. – снова скорбная улыбка. Еще немного, и она войдет в привычку. – Она была другом, членом семьи.
- Мне жаль... - протянул шеф, сделав глоток виски. – А что за порода?
Если честно, в этот момент я была не слишком готова к подобному вопросу. Мы с моей гипотетической мертвой собакой еще не успели перейти на тот уровень близости, когда я могла бы безошибочно определить ее породу, поэтому морозить вновь пришлось первое, что пришло на ум.
- Овчарка. Кавказская.
Мне показалось, или шеф подавился и не расслышал мой ответ?
Нет, таких проколов допускать нельзя...
Я набрала полную грудь воздуха, дождалась, пока Роман Георгиевич вновь сконцентрирует все внимание на мне, и четко повторила.
- Сельдь была кавказской овчаркой.
юбите ли вы морепродукты, как люблю их я?
Способны ли вы, беря в учет всю эту безграничную любовь к креветкам, осьминогам и прочим гадам, практически полчаса размазывать по тарелке наивкуснейшую пасту из тех, что удалось попробовать за всю жизнь?
Исключительно из-за того, что ее уже удалось попробовать... Где-то часа полтора назад.
- Вы совсем ничего не едите, Елизавета Николаевна. – почти заботливо проговорил Роман Георгиевич, когда я в шестой раз за последние пару минут насаживала на вилку колечко кальмара, а потом возвращала его назад в тарелку.
- Извините... - на секунду замялась, оценивая себя по шкале аморальности от одного до десяти, а потом, присудив уверенную восьмерку, продолжила. – В последние дни кусок в горло не лезет.
- Понимаю... - задумчиво протянул в ответ шеф. – Давайте попросим упаковать, может, дома захотите перекусить?
Невольно вспомнив о пакете с десертами, оставленном в гардеробе, неопределенно пожала плечами, однако мой ответ, как это и было обычно, начальнику не требовался, он уже успел все решить сам, подозвав официантку.
- Упакуйте, пожалуйста, пасту с собой. – указав на мою тарелку распорядился Роман Георгиевич, потом на секунду задумался и добавил. – И пару кусочков клубничного чизкейка.
Официантка, вид которой при взгляде на меня становился еще более агрессивным и надменным, чем час назад, послушно кивнула боссу и поспешила удалиться. Естественно, ему она улыбалась до безобразия вежливо. Я даже позавидовать успела, вот бы мне такую улыбку на вооружение взять...
- Вы же ничего не имеете против клубники, Елизавета Дмитриевна?
Помимо того, что теперь у меня есть четыре куска, наверняка, вкуснейшего, чизкейка, а платье для новогоднего корпоратива до невозможности облегающее? Совершенно ничего!
- Спасибо вам еще раз, Роман Георгиевич. – проговорила я, решив, что шансов сморозить глупость гораздо меньше, когда ты просто благодаришь.
- Все в порядке. – и вновь абсолютно непривычная добрая улыбка с нотами поддержки. – В юности у меня тоже был пес. Он двенадцать лет прожил, после его смерти на собаку я так и не смог вновь решиться.
- Мне жаль... - тихо проговорила я, подумывая о том, что гроб на всякий случай все же заказать стоит. И отнюдь не для воображаемой Сельди.