Татьяна Михайловна увлеченно рассказывала об отдыхе с дочерью на Кавказе. В тот момент, когда она начала красочно описывать, как потеряла в воде ласту, дверь открылась, и в проеме показалось испуганное лицо Бориса Михайловича, её непосредственного начальника.
Он с ужасом молча смотрел на торчащие во все стороны мелкотрясущиеся начесанные волосы своей подчиненной. Татьяна Михайловна, увидев начальство, приостановила процесс преображения. Волосы перестали шевелиться. В кабинете воцарилась гробовая тишина, нарушаемая нервным шуршанием – женщины, в том числе и Вика, прятали со столов непроизводственные предметы, чтобы кабинет принял вид проектного института, а не лакокрасочной камеры. В принципе, это было абсолютно бесполезно, так как в комнате витал стойкий запах парфюмерии, ацетона, огуречного лосьона, а также лаков для ногтей и для волос.
– Борис Михайлович, доброе утро, – как ни в чем ни бывало кокетливо поприветствовала руководство Татьяна Михайловна, – а что Вы так рано? Еще даже и десяти нет. Мы себя в порядок даже не успели привести к Вашему приходу.
Как только прошел первый шок, и женщины поняли, что руководитель не собирается заходить в кабинет, они понемногу расслабились. Глядя друг на друга – сидящих с растопыренными пальцами, с незаконченным макияжем или прической, сотрудницы начали хихикать. Чтобы максимально соблюсти остатки приличия, они старались не смотреть ни друг на друга, ни на Бориса Михайловича.
Мужчина взял себя в руки, его взгляд из испуганно-ошалелого постепенно стал начальственным.
– Я хотел бы сообщить Вам, Татьяна Михайловна, что Ваш рабочий день начинается в девять часов утра, – наконец заговорил он. – Хотелось бы, чтобы полноценная работа группы начиналась именно с этого времени.
Бросив уничтожающий взгляд внутрь кабинета, Борис Михайлович аккуратно закрыл дверь.
– Ну вообще офигел, – возмутилась Татьяна Михайловна, принимаясь за обработку второй половины головы, – он же всегда часов в одиннадцать обход делает. Что нам теперь из-за него раньше на работу приходить?
Сотрудницы облегченно расхохотались. Вика поняла, что все это время сидела как лягушка с напряженно растопыренными пальцами, боясь задеть сохнущий лак.
С начальником электриков Геннадием Хмуровым, Вике удалось поговорить в этот же день. Она окликнула его в коридоре, и, как бы невзначай, сообщила, что один её одноклассник ищет работу. Генка удивлённо посмотрел на Логинову, поинтересовался, откуда она знает, что в его отдел требуется электрик, но, не получив вразумительного ответа, махнул рукой и назначил время встречи с Четвертаковым.
После соблюдения всех формальностей в начале октября 1988 года Хан Батый начал работать в их проектном институте.
Стояла солнечная, красивая и пёстрая осень. Работники института старались насладиться последними сухими, условно тёплыми днями и в обеденное время выходили на улицу погулять.
Четвертаков естественным образом принял участие в прогулках двух подруг. Поначалу Кирилл старался быть ближе к Маринке, но та шарахалась от него, как от зачумлённого. В конце концов он стал всегда вставать со стороны Виктории и разговаривать с Маринкой исключительно через неё. Другие коллеги, почувствовав напряжение внутри этой троицы бывших одноклассников, перестали присоединяться к ним во время прогулок. К середине ноября общее мнение сложилось в пользу того, что новый электрик приударяет за Логиновой. Викторию такое положение коробило, но она не подтверждала и не опровергала всеобщее заблуждение. Она пока не знала, как лучше поступить.
– Виктория, я хотела бы с Вами поговорить наедине, – Лидия Степановна подкараулила Вику на выходе из женского туалета и заговорщицки потянула её в конец коридора, где обычно никто не ходил. Это произошло месяца через два после начала работы Четвертакова.
– Да, конечно, – ответила радушно Вика, но где-то внутри начало плескаться какое-то смутное беспокойство. Она практически не была знакома с этой полной женщиной из отдела оборудования, просто знала её в лицо, как многих других, работающих на их этаже, и всегда автоматически здоровалась.
– Вика! Можно я буду так ВАС называть? – Лидия Степановна и аккуратно положила свою пухлую руку на Викино плечо и вкрадчиво продолжила, – ВЫ очень хорошая и умная девушка. Я давно наблюдаю за ВАМИ. У ВАС такое интеллигентное лицо, да и коллеги ВАШИ очень высокого мнения о ВАС. Все ВАС любят, – женщина помолчала немного и, подбирая слова, закончила, – к ВАШЕЙ подруге у них совершенно иное отношение. Она несколько капризна.