А в самом городе безбоязненно разгуливали белые офицеры, замышляли заговоры против Советской власти.
Царицын пал. Как все случилось? В прошлом году в город прибыл с мандатом Троцкого некто инженер Алексеев, который должен был якобы заняться транспортировкой нефти с Кавказа. Вместо этого он готовил белогвардейский мятеж. Мятежники были арестованы. Красная Армия отбросила Донскую армию Краснова от Царицына. Но весной этого года корпус генерала Врангеля окружил Царицын, а 30 июня город пал. Английский король Георг V наградил Врангеля орденом. В Царицын приехал генерал Деникин в сопровождении английского полковника Холмса и подписал так называемую «Московскую директиву», в которой говорилось: «На всех границах Советской России начинается сосредоточенное наступление армий 14 разных стран против Москвы. Это продвижение должно быть начато в конце августа или начале сентября. По расчетам Черчилля, Петроград должен пасть в сентябре, Москва — к рождеству». Американцы поспешили прислать Деникину вооружение, снаряжение и боеприпасы, которыми можно было снабдить стотысячную армию. Англичане прислали танки, аэропланы, несколько сот тысяч винтовок и много пушек. Около двух тысяч английских офицеров служили в деникинских войсках.
Куйбышев и Киров знали, что «Московская директива» Деникина не пустая угроза. Вот почему они без роздыху занимались формированием на базе Астраханской группы 11‑й армии. Киров во всеуслышание заявил:
— Пока в Астраханском крае есть хоть один коммунист, устье реки Волги было, есть и будет советским!
И Киров и Куйбышев были членами Реввоенсовета Астраханской группы войск. Куйбышева перебросили сюда в момент наивысших успехов Восточного фронта, после взятия Уфы.
Полки Чапаева ворвались в Уфу первыми. Сам он был ранен в голову, но остался в строю.
Была ожесточенная борьба Фрунзе и Куйбышева с Троцким, который в момент наивысших успехов приказал приостановить наступление на Колчака. Троцкого устранили от руководства фронтом. Устранил Ильич.
Красная Армия продвинулась далеко на восток. А у нее в тылу, на правом фланге, остался во вражеской осаде Уральск. Осажденный город освободил опять же Чапаев, дерзкий Чапаев...
Там остались победы. А здесь все начинается снова. И опять Куйбышев в самом пекле.
Никто не освобождал его от обязанностей члена Реввоенсовета Южной группы Восточного фронта. Куйбышев — на стыке двух фронтов: Южного и Восточного.
Знакомство с Кировым сразу же перешло в дружбу. Они были почти ровесниками. Киров — на два года старше. Оба знали, что такое царская тюрьма, оба не раз выходили из самых рискованных положений и верили в свою удачу. Валериану Владимировичу нравились несколько грубоватое открытое лицо Мироныча, его простота в обращении, стремление всегда быть аккуратным: Киров ходил в белой рубашке с галстуком. Сам Куйбышев одежде как-то не придавал значения и одевался во что придется. Кирова можно было бы назвать щеголеватым, но то было, как понимал Валериан Владимирович, не щегольство, а внутренняя собранность, подтянутость и... официальность. Несмотря на простоту обращения с людьми, Киров все же не переходил никогда ту грань, которая называется официальностью.
Оба страдали от нехватки времени, им хотелось бы поговорить о многих вещах, глубже узнать друг друга, но времени даже на такие полезные разговоры не было.
Однако они хорошо понимали друг друга. Киров обладал хорошо развитым чувством юмора, знал много кавказских пословиц, и в голосе у него явственно обозначался кавказский акцент, хотя родился и вырос вовсе не на Кавказе, а в Уржуме Вятской губернии. Во Владикавказ он попал в 1909 году, тут и застрял.
— Все, что ты говоришь политработникам и командирам, надо записывать, — шутил Валериан Владимирович. — Жаль, времени нет.
Политработникам Киров говорил:
— Послушай, дорогой, есть мудрая ашантинская пословица: «Если ребенок танцует плохо, скажи ему: «Ты танцуешь плохо», а не говори: «Танцуй, милый, как тебе нравится». Сейчас мы все должны «танцевать» в ногу, а не каждый сам по себе.
Или:
— Разберись, разберись в этой кляузе. Недаром в Баку говорят, что клеветник за час задает работы на месяц. Человек человеку служит зеркалом. Критиковать востер как топор, а критику слушать глух как обух... А то еще грузины говорят: легкость ума — тяжесть ногам. И еще: не тот дурак, кто на чердаке сеял, а тот, кто ему помогал...