— Почему отряд остановился? — спросил он у Сергея Тимошкова, заметив, что верблюды ложатся на землю.
— Мы потеряли ориентировку, — прокричал в ответ Тимошков, стараясь заглушить шум ветра.
В самом деле, заблудились... Где-то сбоку должна быть железная дорога. Не так уж далеко и государственная граница. Очень легко в этом желтом тумане забрести в Персию, где англичане.
Тимошков был обескуражен. Воды в бочонках осталось совсем мало.
— Что делать, Валериан Владимирович?
— Объявите большой привал. А я с небольшой группой конников отправлюсь на разведку. С места не снимайтесь, пока не получите от меня письменного приказа. Прошу двадцать всадников.
Его конь поднялся на высокий бархан, заросший черным саксаулом. Перед Куйбышевым была пустыня, затканная колеблющимся пыльным маревом. По сторонам едва угадывались силуэты других барханов, высоких, как горы.
Он смотрел во все глаза, но ничего не мог рассмотреть.
Куда ехать? Нужно оставить на верхушках барханов какие-то ориентиры, видимые издали, чтоб не потерять отряд на обратном пути. Ну хотя бы повесить белые тряпки.
Остервенелый ветер пронизывал Куйбышева насквозь. Но холода он не чувствовал. Опять создалась безвыходная ситуация.
Он повел отряд в пустыню. И завел. Но странное дело: он не испытывал сейчас раскаяния. Знал: по-другому было нельзя, невозможно. Песчаный ураган — дикая случайность, ее надо преодолеть, как преодолевал до этого еще более дикие и несуразные случайности.
В нем беспрестанно клокотала неукротимая сила. Понимая, что другие устали, вымотались, сам он усталости не испытывал. Она, усталость, была где-то там, внутри, но ее сейчас не надо принимать в расчет. Когда-нибудь потом она скажется, напомнит о себе изношенным сердцем, но перед лицом вот этой мертвой зимней пустыни он не имеет права на усталость.
И еще он знал за собой нечто такое, чему просто нет объяснения: он всегда как бы угадывал выход из любого, самого запутанного положения. То был своеобразный инстинкт, выработанный годами опасности.
— В той стороне должен быть северо-восток, — сказал Куйбышев разведчикам. — Нужно скакать туда.
И они поскакали, выбирая глинистые участки, где ехать было легче.
Ехали и час, и два. Лошади выбились из сил. Валериан Владимирович вылез из седла и, оставив коня на разведчиков, стал осматривать окрестности. Это заняло еще несколько часов. Но он был неутомим. В конце концов наткнулся-таки на след арб. Это было спасение.
Выдрал страницу из полевой книжки, написал донесение Тимошкову: «След арб, по-видимому, ведет на станцию Айдин. Он все время направляется на северо-северо-восток. Карта, по-видимому, верно изображает дело. Мы едем дальше, но ввиду необходимости спешить я счел нужным послать это донесение. В направлении, в котором мы едем, проехал взвод 16‑го полка, что мы узнали со слов одного заплутавшегося казака».
Отправив донесение с одним из красноармейцев, он повел группу к станции Айдин. Теперь приходилось соблюдать крайнюю осторожность. За каждым кустом саксаула могла быть засада. Их также могли заметить разведчики белых. Они ехали до тех пор, пока из пыльной дымки вдруг не поднялась огромная коричневая гора. «Большой Балхан!» — догадался Куйбышев.
А вот и станция Айдин! Та самая станция, где были расстреляны двадцать шесть бакинских комиссаров... Она забита поездами.
— Вернемся к отряду, здесь все ясно, — сказал Куйбышев. У него зародилась мысль, как запереть белых на этой станции, не дать им уйти отсюда к Каспийскому морю, к Красноводску. Но своими соображениями он ни с кем не поделился.
Скоро они соединились с отрядом. Решили идти ночью. Ночью группа подошла к песчаной горе, за которой находилась станция Айдин. Оставалось лишь обойти эту гору и с ходу ударить по штабу белых. Устроили привал. Атака начнется рано утром.
Куйбышеву казалось: все случайности учтены. Удар будет полной неожиданностью для врага, внесет смятение в его ряды...
Но случайности подчиняются своим законам, у них своя логика. Они всегда подстерегали Куйбышева, и, сколько бы ни старался он избежать их, они всегда были тут как тут.
И на этот раз нелепая случайность чуть не свела весь его замысел на нет.
Рано утром, едва стало сереть небо, на песчаной горе показались несколько всадников — белогвардейских разведчиков. Ничего не подозревая, они спускались вниз, в расположение лагеря красных, весело переговаривались. Неожиданно их лошади остановились и заржали. Беляки насторожились, стали оглядываться по сторонам.