Куйбышев знает эту пронырливую шваль, умеющую извлекать выгоду из своего членства. Человеческий мусор, мразь...
Он хорошо понимает смысл чистки: Ильич борется за единство партии. Укрепить пролетарское ядро партии, повысить ее авторитет в массах, освободиться от мелкобуржуазного засорения, от всякого рода «примазавшихся», «закомиссарившихся». Нужны заслоны против швали: контрольные комиссии, твердые партийные законы.
Ильич болен, но Ильич пристально следит за деятельностью Куйбышева. А Куйбышев узнавал о состоянии Ильича через давнюю свою знакомую — Марию Ильиничну. Она хорошо помнила Валериана по вологодским встречам. Мария Ильинична вела все домашнее хозяйство в квартире Ильича и даже охраняла его на прогулках, так как после покушения на Ленина ей в ЧК официально выдали браунинг. Работала она в «Правде».
Куйбышеву показалось, что она нисколько не изменилась с той поры. Она, разумеется, изменилась. Просто он привык считать ее старше себя, а потому переменам не придавал значения. Все тот же странный, пристальный взгляд, та же привычка слегка наклонять голову. Она была очень похожа на Ильича, и теперь в сорок пять сходство обозначилось еще резче. Сохранилось выражение губ. Некая закрытая полуулыбка. Улыбка «про себя»...
Иногда Валериану Владимировичу казалось, будто некая могучая сила беспрестанно поднимает его все на новые и новые высоты. И эта сила — Ленин, дающий некую стажировку одному из преданнейших своих учеников и, наверное, одному из самых молодых. Куйбышеву нет и тридцати пяти. Но Ильич что-то провидит в нем, не спускает с него глаз.
Партийный съезд избирает его членом Центрального Комитета. Еще одна высота. Пленум единодушно выбирает его секретарем ЦК. Новая высота... Он во главе комиссии, выполняющей чрезвычайно важное задание: пересмотр персонального состава правлений всех трестов, ставших теперь основными органами управления производством. Очистить от враждебных и непригодных элементов тресты, оздоровить их. Это выкорчевывание экономической контрреволюции.
Кропотливая, сложная работа: приходится иметь дело с увертливыми ужами, злобными, мстительными, огрызающимися.
Он их разогнал, искоренил, послал в тресты проверенных коммунистов.
Это не будничная работа. Работа боевая, требующая мужества, ума. Но он знает, с кем имеет дело, и только сильнее стискивает зубы. К телу Республики присосалась туча пиявок, кровососов — бывших владельцев предприятий и совладельцев. Они, пользуясь тем, что внимание партийных органов было отвлечено гражданской войной, окопались в трестах, создали из них свои твердыни.
Организации партии слабо контролируют хозяйственные дела — к такому выводу пришел Куйбышев.
Он был холоден и беспощаден.
Занялся кооперацией — и навел здесь партийный порядок. Его послали в комиссию по улучшению аппарата Наркомвнешторга — и он навел в кадрах железный порядок, подобрал нужных людей, способных защищать интересы Советского государства на мировом рынке.
Ему прислали вырезку из газеты «Нью-Йорк таймс мэгэзин». Валериан Владимирович не сразу понял, чье лицо смотрит на него с газетной вырезки. Но над портретом был кричащий заголовок: «Правители красной России. Секретарь Центрального Комитета Российской Коммунистической партии».
Ух ты, добрались и до меня... Дядя Сэм играет в демократию. Показал Андрею Бубнову.
— Похож?
Андрей Сергеевич внимательно вгляделся в портрет, перевел взгляд на лицо Куйбышева.
— Художник уловил главное: ты здесь похож на твой огромный портфель, набитый деловыми бумагами. Дзержинский вон кровью харкает. Как я понял, ты сейчас состоишь во всех комиссиях ЦК, какие только выдвинуло наше суматошное время. Дай бог памяти: тресты, кооперация, нацменьшинства, Наркомвнешторг, наблюдение за работой Центрального бюро коммунистического студенчества, перепись членов РКП(б), вопросы культуры, железнодорожного транспорта, изобретательства, учебных заведений, Института красной профессуры, подготовка к съезду Советов, руководство агитработой в связи с процессом над эсеровскими главарями, выступления перед рабочими, Истпарт, комиссия по женотделу, Профинтерн... Перечислять дальше?
— Хватит. В Астрахани надо наладить партийную работу. Попрошу-ка Сергея Мироновича: ему от Баку рукой подать. Заверну в Баку. Меня в Грузию посылают.
— Зачем?
— Национал-уклонистская группа Мдивани. Нужно надрать им холку.