Бежать отсюда надо, бежать... Но разве убежишь на зиму глядя в потрепанном пальтишке, в войлочной шляпе, в прохудившейся обуви? Без оружия, без съестных припасов... В здешних местах ружье — это все... Сотни верст до железной дороги... Подчиняй свои стремления разуму!..
Он вздохнул и отложил Цицерона.
Почему он все время думает об отце? О матери, о сестрах, о братьях он думает меньше. А все — об отце, которого уже нет в живых...
Отец был тяжело болен и умер. Но только ли от своих болезней он скончался так рано, в сорок пять лет?.. Почему ты ушел, папа? Кровоизлияние в мозг...
Вот так: ходил большой, грузноватый человек с широкой бородой, вроде бы дела у него шли на поправку. Потом резкое обострение болезни — и смерть. Валериан так и не успел увидеть его перед кончиной. Получил телеграмму — пулей устремился в Тюмень, где уволенный в отставку отец доживал свои дни. И опоздал... Опоздал. Упал на тяжелую чугунную плиту, придавившую могилу, и тихо заплакал. Все показалось зыбким, непрочным и необязательным. Живут люди и уходят куда-то, оставляя детей...
— Он умер спокойно, — сказала мать. — Сел за стол, раскрыл Цицерона — и умер.
— Я возьму книгу, — сказал Валериан.
Это было странное время в жизни Валериана: после двух отсидок в одиночной камере томской тюрьмы за пересылку нелегальной литературы его вдруг выпустили на свободу. Он даже смог поступить в Томский университет на юридический факультет. Это была его мечта: изучить уголовный процесс, чтобы на судах умело защищать товарищей и себя от царских обвинителей и прокуроров.
За три месяца Куйбышев, махнув рукой на учебную программу, самостоятельно прочитал в университетской библиотеке груды литературы по уголовно-процессуальному праву, которое называют еще формальным уголовным правом. Его заинтересовало учение о доказательствах: бремя доказывания, относимость доказательств, оценка уголовно-судебных доказательств. Фойницкий, Владимиров, Тальберг, Познышев...
К уголовно-процессуальному праву примыкала формальная логика, и он с жаром принялся за нее. Было еще «Искусство спорить» Шопенгауэра, где автор с бессовестной откровенностью утверждал, что для достижения цели все средства хороши — и обман и вероломство. Шопенгауэр вызвал у Валериана внутренний протест, чувство гадливости. Нет, не так нужно бороться со смертельным врагом!
Врага нужно бить его же испытанным оружием, которое узаконено в разных сводах.
Оказывается, существует два типа судебного следствия: английский и французский. При английском судебное следствие начинается речью обвинителя. Обвинительный акт не читается, обвинитель устно излагает обвинение и приводит доказательства. При французском следствие начинается с чтения обвинительного акта. Авторы утверждали, будто российское следствие примыкает к французскому типу. Но Валериан знал: ни к какому типу оно не примыкает. У него есть свой тип — полный произвол. И с этим произволом он хотел научиться бороться, так как судьи обычно убеждены в юридической неграмотности обвиняемых.
Да, три месяца вгрызания в судебную науку ему много дали. Теперь он мог не хуже Шанцера — Марата наставлять молодых, как нужно вести себя на суде.
Так, во всяком случае, он думал. За ним числилось «дело о посылках», которое, как он теперь начинал понимать, подкосило отца окончательно.
Жандармы как будто бы забыли об этом деле. Валериан спокойно учился в университете, но он знал: не забыли. Продолжают копать. На свободе оставили, чтобы проследить, с кем он связан. Он знал, что его вот-вот арестуют. И не ошибся.
В прошлом году он, отсидев три месяца в одиночке, занялся восстановлением связей между разгромленными партийными организациями Томска, делал все возможное, чтобы снабдить их нелегальной литературой.
Литературу ему присылали в глухой городок Каинск, где служил отец. Они договорились с отцом: чтобы не возбуждать подозрений жандармов, литература станет приходить на имя подполковника Куйбышева. Обоим казалось: такую посылку жандармы не посмеют вскрыть.
Но они посмели.
На квартиру подполковника Куйбышева нагрянули жандармы с обыском. Перевернули все вверх ногами.
Начальник томской охранки после обыска сообщал в Петербург министру внутренних дел: «Участие подполковника Куйбышева в деле получения преступной литературы его сыном Валерианом дознанием не устанавливается; тем не менее отправление посылки по его адресу с конспиративным указанием настоящего адресата «Валериану» под обшивкой посылки, что может быть обнаружено лишь по вскрытии ее и по установлении преступности содержимого посылки, если и не рассчитано на непосредственное участие подполковника Куйбышева в деле получения литературы, то, несомненно, основано на знании снисходительного отношения к преступной деятельности своего сына Валериана и сделано в целях более верного получения Валерианом означенной посылки. Предположение это подтверждается также взятым при обыске письмом, обращенным к Валериану, и помещенным в конверте с адресом отца без всякого указания о передаче его сыну, и, несомненно, долженствующим попасть в руки подполковника Куйбышева».