Обстановку в рабочем движении Валериан знал.
Партию разъедали изнутри ее мелкобуржуазные попутчики, которые в годы реакции превратились в прямую агентуру буржуазии. Например, так называемые ликвидаторы считали, что революция в России закончилась, умерла и вряд ли когда-нибудь воскреснет. Нужда в нелегальной партии, о которой говорят ленинцы, отпала. Нелегальную партию следует ликвидировать. Пора, по примеру II Интернационала, от «первобытного демократизма» переходить к более высоким стадиям его: в России на данном этапе нужна легальная партия, открытая для всех. Необходимо учиться у партий II Интернационала, главной формой политической борьбы следует считать парламентскую деятельность. Идею диктатуры пролетариата следует похоронить, как вредную.
Тут уж меньшевистские лидеры, все эти Даны, Левицкие, Аксельроды, Мартовы, Потресовы и прочие, исходили пеной, доказывая, как приятно пролетариату выпрашивать подачки у буржуазии. Им хотелось слиться с международными ревизионистами, быть такими, как изысканно ренегатствующий Бернштейн, или же такими «социалистами», как Мильеран, согласившийся занять пост министра в реакционном буржуазном правительстве, или же такими ловкими фразерами, как лидер германской социал-демократии Карл Каутский. Классовая борьба должна быть респектабельной.
Ликвидаторы вели себя крайне агрессивно: от имени ЦК РСДРП они стали закрывать подпольные организации в Москве и Петербурге, объясняя рабочим, что-де старая нелегальная партия в России разгромлена как таковая, возрождать ее незачем, а следует создать новую легальную социал-демократическую партию по западноевропейскому образцу. А потом Мартов и его единомышленники потребовали распустить ЦК и заменить его «информационным бюро» без права вмешательства в работу местных партийных организаций.
Заговор против партии был налицо. Контрреволюция наступала в открытую, опутывая рабочий класс всякого рода демагогическими веревочками.
А в среде большевиков появились ультрареволюционеры: отзовисты. Мы, мол, за нелегальную партию. Но мы против того, чтобы использовать легальные организации: нужно отозвать большевиков из Думы, выйти из всех легальных учреждений и немедленно строить баррикады, призывая рабочий класс на битву с капиталистами и с царизмом, который-де переродился в буржуазную монархию. Ленин назвал этих ультрареволюционеров «меньшевиками наизнанку». Они создали свою антипартийную школу в Болонье, обманным путем пригласив сюда рабочих из России. «Тоже кадры готовят...» — усмехался Валериан.
А между ликвидаторами, отзовистами, ультиматистами, ревизионистами, богостроителями и богоискателями, скопом навалившимися на ленинцев и на партию, без устали шнырял Троцкий, Иудушка Троцкий, как назвал его Ильич. Он побивал все рекорды оперативности. Сегодня он в Вене, редактирует свою желтую газетенку, издаваемую на средства ликвидаторов и субсидии, получаемые от оппортунистического руководства Германской социал-демократической партии, от самого Каутского. И в этой газете он доказывает, что революция, которой руководили большевики, прошла неправильно; восстание организовывать нельзя; не следует вооружать рабочих, доставать револьверы, винтовки, создавать революционные отряды. «Как ни важно оружие, но не в оружии главная сила. Нет, не в оружии! Не способность массы убивать, а ее великая готовность умирать — вот что, с нашей точки зрения, обеспечивает в конечном счете победу народному восстанию». И вообще рабочий класс не способен быть вождем революции. Это все выдумки большевиков. Так что зря большевики переправляли оружие в Россию из Финляндии, Англии, Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии, призывали рабочих захватывать арсеналы и артиллерийские склады. Все это не нужно было, так как восстание — процесс стихийный и подготовить его невозможно. Россия уже стала буржуазной монархией, и потому никакой буржуазно-демократической революции в перспективе не предвидится. Революционные битвы в России в ближайшее время невозможны, и спор о революции потерял всякое значение. Аграрный вопрос в основном решен усилиями Столыпина, и рассчитывать на крестьянство в революции нельзя.