Валериан направился к Николаевскому вокзалу, спрятался за углом. И снова увидел Слонимцева. Но Слонимцев его не заметил, прошел мимо.
Соблюдая крайнюю осторожность, Валериан выбрался на Лиговку и направился к Обводному каналу.
Ему казалось: Слонимцев отстал, и теперь можно идти свободно. Жаль, не встретились с Чугуриным: есть что порасспросить, есть что рассказать.
Сегодня же нужно увидеть Паню... Все последние дни он думал о своей любви. Имеет ли право революционер обзаводиться семьей? Сперва казалось: имеет! А почему бы и нет?
Но после ареста Григория Ивановича Петровского и высылки его в Сибирь Валериан стал несколько по-иному смотреть на все. Домна Федотовна, жена Петровского, не плакала. Но она осталась с тремя детьми на руках... Трое детей. В чем их вина? Почему они должны страдать наравне с взрослыми?
И все-таки, и все-таки...
Сегодня он будет просить Паню стать его женой. Как это говорится в светских романах: «Прошу вашей руки»? Он не знал, как это выйдет. Не рассмеется ли она ему в глаза?
Да, все последние дни он находился в состоянии некоего потрясения, которое случается лишь раз в жизни. Пусть война, кровь — мир все равно прекрасен. Рука об руку пойдут они по своей необыкновенной дороге. Она ведь тоже любит его. Любит... Любит!..
Полицейские появились неизвестно откуда. Их было человек семь.
— Господин Куйбышев? Вы арестованы!
— На каком основании?
— Ну ты, заткнись. Таких, как ты, нужно расстреливать без оснований!
Окружили плотным кольцом, тыча револьверами ему под ребра. Он догадался: считают весьма опасным. Его почему-то всегда считали весьма опасным. Просто у него такой вызывающий, независимый вид: картуз набекрень, из-под него выбивается буйная путаница волос, словно клубы черного дыма, а в уголках губ — неизменная презрительно-снисходительная усмешечка.
Они готовы были растерзать его на месте, и он понимал это, но не боялся их.
— Уберите оружие: я боюсь щекотки.
Его втолкнули в карету.
И вскоре Куйбышев очутился в камере знакомого петроградского охранного отделения.
Через несколько недель ему сказали:
— Вам запрещено проживание в семидесяти двух городах России.
— И это главное обвинение?
Жандарм досадливо поморщился, взял бумагу, монотонным голосом начал читать:
— «Обвинительное заключение по делу В. В. Куйбышева...»
— Но почему «заключение»? Следствия-то не было.
— И не будет! Все это пустые формальности. Наберитесь терпения и выслушайте. «Куйбышев является одним из наиболее активных представителей местной подпольной руководящей группы ленинцев, которая ликвидирована... — Он поднял на Валериана насмешливый взгляд, потом снова уткнулся в бумагу: — Которая ликвидирована. Группа носила наименование Петроградского комитета РСДРП. После получения известий о московских беспорядках, в конце мая 1915 года, Куйбышев совместно с рядом других партийных работников, одновременно с ним арестованных...»
Жандарм снова уставился на Куйбышева, по-видимому желая знать, какое впечатление произвели на него последние слова.
Валериан дрогнул. Одновременно арестованных... Кого? Кого арестовали?..
— ...одновременно с ним арестованных, задался целью объединить в Петрограде социал-демократов всех оттенков и направлений, создать общую для них нелегальную партийную организацию и путем соответствующей агитации подготовить рабочие круги в столице к ряду революционных выступлений и беспорядков, долженствовавших, по предположениям его и его единомышленников, послужить началом нового революционного вооруженного восстания».
Он отложил бумажку в сторону и опять поднял на Валериана свои холодные прозрачные глаза:
— Вы с чем-нибудь не согласны, господин Куйбышев?
— Я обо всем скажу на суде.
Жандарм усмехнулся, почесал подбородок.
— Суда не будет. Все уже решено: вас немедленно отправят в ссылку в Иркутскую губернию.
Валериан понял, что все на самом деле уже решено.
— Надолго?
— Экий вы любопытный! Вы настаиваете на следствии? В нем нет нужды: решением особого совещания при министерстве внутренних дел вы приговорены к высылке на три года.
— Я все ваши обвинения считаю провокацией, неумной выдумкой.
— Не горячитесь. Вы же знаете, что все — сущая правда. Да нам и не нужны доказательства: их нам дал человек, которому мы доверяем. Он знает вас как облупленного. И ваших товарищей. Он был среди вас.