Николай II мечтал о мировом господстве, о «политике большого стиля», но не знал, как это делается, так как не был наделен пониманием международной психологии. Он верил в свою фатальную звезду и любил повторять: «The king do not wrong» (король не может ошибаться). Вслед за Бисмарком, которого он тайно уважал, Николай считал, что ключ к политике находится в руках государей и династий, а не «публицистики», то есть парламента и прессы, и не баррикады. В своей слепой заносчивости он считал себя чуть ли не идейным наследником Цезаря и не расставался с его «Записками». Генерал Драгомиров назвал русского солдата «святой серой скотиной». Этот афоризм очень нравился Николаю. Ему казалось, что Япония не посмеет напасть на Россию, а если посмеет, то у царя достаточно этой «святой серой скотины», чтобы раздавить десять Японий. Японию можно закидать шапками. Когда Николай узнал о гибели русской эскадры на рейде Порт-Артура, то даже бровью не повел. «Эта потеря для меня не больше укуса блохи!» — заявил он. Ему вторил Куропаткин, цинично считая, что и потопление российского флота японцами в Цусимском проливе всего лишь «уничтожение нескольких железных ящиков с горсточкой русских людей».
И даже когда под Мукденом полегло семьдесят тысяч русских солдат, Николай II не утратил спокойствия духа, как ни в чем не бывало продолжал стрелять ворон.
Только когда восстали «Потемкин» и «Георгий Победоносец», царь проявил несвойственную ему прыть: обратился с просьбой о помощи к Румынии и турецкому султану Абдул Гамиду. Он сильно перетрусил, когда 6 января 1905 года в крещенский парад на Неве около его ушей пролетела картечь. Значит, есть силы, которые хотели бы всадить в него эту самую картечь!
Все кончилось позорным Портемутским договором. Подписывать его пришлось подлинному руководителю империалистической политики царизма Витте. Тот же Витте заключил большой заем на иностранном рынке для «подавления революции». Но Николай II на всякий случай укладывал чемоданы для бегства в Германию.
И если Владимир Яковлевич был мало сведущ в дипломатической игре правительств, считая вслед за Горацием, что во все времена за все безумства царей приходится расплачиваться грекам, то есть народу, то в своей военной сфере он ориентировался без усилий и кое-что мог бы порассказать — о том, с какой жестокостью царь расправлялся с восставшими рабочими и крестьянами. Все было мобилизовано для подавления революции: армия, полиция, юстиция, «черная сотня», церковь. Показав свою полную несостоятельность и бездарность в войне с японцами, те же самые генералы проявили себя энергичными карателями. В прошлом году для подавления восстания было брошено почти шестнадцать тысяч рот, четыре тысячи эскадронов и сотен, почти триста артиллерийских орудий, пулеметов. Кровь до сих пор льется рекой. На столе подполковника Куйбышева лежит «Инструкция на случай беспорядков»: «Действовать крайне энергично, огня не прекращать, пока не будут нанесены серьезные потери».