– Видишь ли, всех людей, живущих сейчас, можно разделить на две части. Одним, совсем немногим, как Гераклу, эти боги открываются сами. Для других они будут прорастать из обычной жизни так же, как из семени прорастает колос.
– Не понимаю. Ты говоришь, боги будут прорастать. А как это?
– А тебе не нужно этого понимать. Ты – такой же, как и Геракл, принадлежишь к немногим счастливцам.
Арг смотрел на Телефа словно на безумного:
– Как так? – спросил он.
– А что тут удивительного? – спросил Телеф. – Ты думаешь, ради забавы даются человеку такие руки, такой ум и такой глаз художника, как у тебя? И потом, неужели ты думаешь, я показал бы тебе письмо Геракла из одного желания иметь искусной работы статуэтку, не будучи абсолютно уверен в том, что ты этой чести достоин? Клянусь Зевсом, Арг, виноград, что ты здесь видишь, не успеет забродить до той поры, когда ты получишь моим словам подтверждение. А вот, кстати, – прорицатель показал на приближавшегося к ним верхом Феспия, – и твой вестник Афины. Здравствуй, сын Эрехтея! – поприветствовал прорицатель соседа. – Куда ты так торопишься?
– Здравствуйте, друзья! Я к вам и совсем ненадолго, оттого и тороплюсь. Арг, хорошо, что ты здесь. На, вот, тебе, почитай, может сочтешь это интересным, – Феспий протянул мастеру табличку и, показывая пальцем на статуэтку Прометея, которую тот все еще держал в руках, сказал: – А интересная вещица у тебя. Твоя работа?
– Работа-то, моя, – ответил Арг и продолжил, указывая на Телефа: – но заказал ее вот он.
– Ясно, значит не про мою честь.
– Быть может, ты все же объяснишь нам, сын Эрехтея, что причиной твоей спешке? – настаивал Телеф.
– Вот скажи мне, друг, – отвечал с улыбкой кекропиец, – сколько у тебя в доме детей?
– Один. Знаю, что у тебя сорок девять, но и дом-то с моим не сравнить.
– Что дом, Телеф? У тебя один сын – один отец, а у меня и отца-то в доме нет. Из мужчин один я, и тот – старик, а маленьких разбойников – целая ватага. Последние силы из меня тянут, но мне не жалко – для себя я пожил уже достаточно.
Друзья от души рассмеялись.
– Ладно, Феспий, тогда скачи домой, – сказал Арг, – да побыстрее, пока не подстроили тебе по дороге засаду.
– Да, пожалуй, мне лучше поторопиться. А, кстати, где Династ?
– Спит наверное уже твой внук. Эрато пошла его укладывать, – огорчил Телеф счастливого деда, но тот не слишком расстроился:
– Ладно, тогда мне тем более нечего здесь задерживаться!
– Подожди немного, – придержал Феспия прорицатель и, взяв несколько виноградных гроздей, связал их прутом и протянул кекропийцу. – Вот, хоть по ягодке детям будет.
– Спасибо, Телеф! Я буду держать в тайне, где взял их, чтобы не оставить тебя на зиму без пропитания. Все, счастливо вам! Почитайте внимательно письмо. Может, дельное что-то надумаете.
Феспий во весь опор поскакал назад к дому. За все время этого разговора он даже не спешился.
– Вот ведь, человек! – не выдержав, с тяжелым вздохом, произнес прорицатель. – Умеет быть счастливым.
– Уж тебе ли, приближенному к богам, сетовать на судьбу? – пожурил друга Арг.
– Приближенному к богам? Ты, быть может, удивишься если я скажу, что Геракл и даже ты сам гораздо ближе божественной воле, нежели я. Вы – ее творцы, а мне надлежит лишь слегка, совсем немного направлять таких, как вы.
Видя полное непонимание на лице мастера, Телеф решил на этом больше не останавливаться.
– Ладно, довольно обо мне, – сказал он. – Что там в этой табличке?
– Возьми, наконец, своего Прометея. Тогда я смогу прочитать.
Телеф тихо, дабы не спугнуть спящего сына, занес в дом статуэтку. Арг присел на стоявшую неподалеку колоду и уткнулся в табличку.
– Нет, на свете определенно есть несовместимые вещи! – возмутился мастер, когда к нему снова подошел Телеф, теперь уже с молодой супругой. – Верно может быть только одно из двух: либо я – не Арг, сын Арестора, либо этот Пелий – не безумец.
– Какой такой Пелий? – недоуменно спросила Эрато. – О чем вы тут говорите?
– Погоди, ты говоришь, Пелий? Это ведь царь Иолка, – воодушевленно произнес прорицатель. – Можно мне взглянуть?
Арг передал табличку Телефу.
– В самом деле! Как же давно я не видел минийских письмен с севера…, – сказал тот, едва взглянув на нее. – Что ж, друг, тебе предстоит увидеть мою родину, страну северных миниев. Это благодатнейшие края!
В этот момент за домом послышался топот конских копыт. Всадник в полном тяжелом вооружении с кадмейской змеей на доспехах и на щите остановился и слез с коня перед беседующими друзьями. Эрато сжала руку Телефа. Он почувствовал, как скакнуло сердце супруги. Три года назад точно такой же всадник привез ей письмо от Геракла.
– Привет тебе, о Телеф! Для тебя царское послание из Фив, – сказал посыльный.
Прорицатель вернул табличку, что принес Феспий, Аргу и принял новую.
– Спасибо, Актор! Давненько тебя не было видно.
– Ну, случай никак не представлялся. Снова Геракл тебе пишет. Ответ прямо сейчас сочинишь?
– Нет, некогда. Послания, видишь, сегодня одно за другим приходят, а работа стоит. Ответ я передам с Менандром, когда тот снова соберется в Фивы. Так и скажи Гераклу. Кстати, винограда не желаешь? Только сегодня срезали.
– Не откажусь, – Телеф отдал Актору еще одну гроздь, после чего тот распрощался и ускакал.
– Что же там? – не терпелось узнать Эрато.
– Прости, Арг, это от Геракла. Я должен немедленно прочитать, – извинился перед другом прорицатель. Мастер согласился подождать.
Эрато не выдержала над письмом и нескольких мгновений. Она побелела от волнения и, не говоря ни слова, едва ли не бегом снова удалилась в дом.
– Что с ней? – спросил сын Арестора, когда Телеф, наконец, поднял глаза.
– Не обращай внимания, – ответил прорицатель. – А вот в Иолк по всей видимости ты отправишься не один…
– Послушай, Телеф, – решительно заговорил Арг, – ты действительно считаешь, что мне, неюному уже отцу семейства надлежит отправиться в Аксинское море?
– Друг, ты знаешь меня много лет, но если их было недостаточно, я объясню тебе. То, что говорю я, говорят в самом деле боги. Во всяком случае, я стараюсь так делать. Пойми, я – самый обычный человек. Я не царь, у меня нет никакой власти, нет оружия. Принудить тебя к чему-либо я не могу, да и не хочу этого делать. Потому моим словам ты можешь противиться сколько угодно. Но если с тобой заговорит она, дева со щитом, поверь, ты найдешь способ и убедить себя, что делать, как она говорит, правильно, и объяснить супруге, куда и почему ты отправляешься.
– Нет уж, Телеф, я всегда доверял тебе, но сейчас, прости, не могу. Мы тут все уже видели на примере Зевсова сына, как ты умеешь устраивать семейное счастье. Бедная Эрато, как я вижу, до сих пор не в себе. Меня ты не проведешь, как его. На сегодня довольно. Письмо это, – Арг встал и отдал его прорицателю, – я оставляю тебе. Может, найдутся другие желающие. За Прометея рассчитаешься, как сможешь. Счастливо!
– Ты даже не возьмешь винограда?
– Нет, – раздраженно ответил Арг.
– Что ж, воля твоя. Прощай, аресторов сын!
Да, люди по-разному реагировали на прорицания. Недовольства и личные обиды не были для Телефа в новинку. На подобное – это он понял уже очень давно – нельзя никак отвечать. Потому он спокойно проводил мастера и направился к супруге в дом. Она лежала на ложе ничком.
– Не плачь, – говорил он Эрато и гладил ее по спине, – ты еще не раз увидишь его живым, а потом, может…, – умереть ему все равно не дано – и таким, как встретил Персей свою Андромеду… Я сделаю так, что он скоро будет здесь.
– Правда? – обрадовалась Эрато. Она резко поднялась и посмотрела мужу в глаза.
– Правда.
– Телеф, ты – самый лучший! – сказала она и изо всех сил обняла мужа.
Так вот утешал прорицатель свою супругу, Эрато, дочь Феспия. Остаток этого необычного дня они провели в работе.
Α . Женщина со щитом
Закрой Элевсин, иерофант, и погаси огонь, дадух. Откажите мне в священной ночи! Я посвящен уже в мистерии более истинные.
Неизвестный оратор2*
Глава 1.
В этот день, когда по обычаю молодые мужчины ужинали отдельно, Андромеда решила не утруждать себя большим застольем и приказала накрыть в небольшой комнате всего лишь для троих: для себя, для жены старшего сына Никиппы и для внучки Алкмены. Персеев дом был тогда в расцвете, так что и в поколениях можно было легко запутаться.