Черт! Зачем я вспомнил об этих гребаных записульках сексуально озабоченной?
Теперь только сильнее забурила в жилах кровь. Еще сильнее башню крыло. Со страшной силой срывало с петель и без того утратившее равновесие.
За каким хреном ты вернулась вообще? Сидела бы в своем лагере! Постила бы фоточки с хлюпиками и выблядками! Но при этом была бы далеко от меня! Я же пообещал отпустить тебя. Мысленно попрощался с тобой. Вытравил из головы... Практически.
И вот... ты вернулась.
Опасаясь слететь с катушек, я принял единственно верное решение — отступить, оставить все как есть и вернуться в дом. Закрыться у себя в комнате и не высовываться оттуда, пока злость внутри не уляжется. Чтобы защитить себя от глупостей. Чтобы защитить ее... Сталкершу, преследующую меня даже во снах.
Мне тоже она снится. В последнее время все чаще и чаще. И по большей части мои сны воплощаются в реальность. Не с ней, конечно, а благодаря телкам, более-менее похожим на Сталкершу. Как, например, вышло вчера с Виолой.
Но, черт возьми...
Увидев Лину в окне, я сначала подумал, что у меня крыша поехала. Но, осознав, что это не глюки, я охренел. Мой член никогда еще не был настолько твердым, как вчера. Он никогда так не ныл от желания, как вчера. Еще никогда я так мощно не кончал, как вчера. Тем не менее я не смог осуществить свои планы в полной мере. Не смог нагнуть Виолетту и оттрахать. То была не она. Не Лина, черт бы ее побрал...
Да, я тоже больной. Больной на всю голову. Помешался, аж бесит! До зубной крошки!
И, выходит, она трахается со всеми направо и налево, а я за каким-то хреном берегу ее! Да беречь уже нечего, судя по всему! Тварь бездушная!
— Лина, подожди! Номерок-то хоть свой оставь, — мудила перешел всякие границы, рискуя отхватить по хлебалу прямо здесь и сейчас.
Его вседозволенность вынудила меня вернуться на прежнее место и насторожить слух. Стиснув зубы и кулаки до посинения, я мысленно посылал Зориной сигналы. Чтобы она отправила его лесом! Чтобы проваливала уже домой! Чтобы оставила его с ни с чем! Если ему так нужен ее номер, пускай отважится спросить у меня. Я бы лезвием вырезал цифры у мудилы на печенках.
— Да, конечно, записывай!
Чего? Вконец уже спятила?
И она продиктовала ему номер.
Позволив себе лишнего у меня на глазах, Лина тем самым вырыла себе яму. Это было последней каплей моего терпения. Я не выдержал. Не смог, сколько ни убеждал себя, что не имею никакого права на нее.
Выбежал как угорелый на улицу, застав Лину стоявшей у распахнутой двери машины. В коротких джинсовых шортах. В маечке, что едва скрывала пупок. С растрепанными волнистыми волосами, которыми непременно захотелось обмотать свой сбитый кулак. Запачкать их кровью.
Она уставилась на меня испуганными и до неприличия большими глазами графитового цвета. Опустила потрясенный взгляд на раскуроченную ладонь и округлила глаза еще больше, поскольку белый лоскут был уже нихрена не белым.
Лина заторможенно переглянулась с мудилой, сидевшим за рулем тачки, и сглотнула. Да так громко, что я расслышал как слюна скатилась по стенкам ее горла. Тонкого, хрупкого горла, на котором нестерпимо хотелось сомкнуть свои пальцы. Надавить на сонную артерию. Прощупать бешенную пульсацию. А перед обмороком услышать свое имя, сказанное хрипящим голосом.
— Ну, еще увидимся. Мне пора, — помахала она ему веселенько и захлопнула дверь.
Оттолкнувшись от асфальта, я кинулся вперед, дабы посмотреть на водилу, но не успел. Тачка резво сорвалась с места, а Лина испуганно отшатнулась от меня в сторону, как от языков дикого пламени.
Шумно дыша и провожая машину взглядом, я отчаянно поскрежетал зубами, а потом резко развернулся в ту сторону, где не издавали ни звука. Лина словно забыла как дышать. Побледнела вся при виде моего безумия.
— Север, чт...
— Кто это был? — прервал ее, на удивление, ровным и весьма спокойным тоном.
— А что? — вздернув подбородок, дерзила она не к месту.
Храбрилась, не догадываясь, что делает только хуже. Мне. А только потом уже себе.
Двинулся на Зорину, заставив ее попятиться назад и врезаться задницей в ворота. Еще полшага — и я сам врежусь в нее. Задавлю. Расплющу, не опомнившись.
— Я должен знать, с кем ты шляешься.
— Шляюсь? — пронзила меня возмущенным взглядом из-под белобрысых ресниц. Лицо ее вспыхнуло, окрашиваясь в мой любимый цвет. — А тебе какое дело до того, с кем я шляюсь?
Резонный вопрос. Впрочем, ответить на него мне было нечего...
— Ты была у него?