— Н-нет...
— Хм...
Север вклинил одно колено между моих ног, рывком раздвинул бедра, вырвав из уст протестующий вскрик. А в следующую секунду он навалился на меня и подмял всем своим телом, не давая опомниться.
Мозг будто бы атрофировался. Обессиленное тело не слушалось.
Довлатов схватил меня за запястья, расставил руки широко и... вновь впился в мои губы. Требовательно. Жадно. Больно. Словно желая что-то доказать. Не давая ни единого шанса вобрать в легкие воздуха.
А тем временем давление между ног только усиливалось. Нарастало в бешеном темпе. Это было что-то невообразимое.
Удерживая меня в тисках, Север терся выпирающей ширинкой об мою промежность. О влажное белье. Ритмично двигая тазом. Вколачиваясь в меня своими бедрами... без проникновения.
Напряжение стянуло внутренности тугим жгутом. Адреналин искал пути высвобождения.
— Ты же хочешь этого не меньше, чем я, — заверил он сдавленно у уха, вынуждая покрыться крупной дрожью. — Но я не войду в тебя, пока ты не станешь меня умолять!
Продолжал он подвергать меня мучительно-сладостным пыткам, доводить до лихорадочного приступа.
— Не стану, — вырвалось с искусанных губ.
— Станешь, — рыкнул он в них. — Возможно, не сегодня, но станешь. Деваться тебе уже некуда! Ты — моя.
С этими словами он вновь ворвался в мой рот. С напором. Не давая возможности ответить ему. Впрочем, вряд ли мне бы удалось сказать что-то вразумительное, поскольку сознание покинуло меня ровно тогда, когда я почувствовала, что еще немного — и меня разорвет на части разрушительная сила собственного возбуждения.
Север терзал разгоряченную кожу, мучительно-медленно опускаясь вниз. Царапал зубами шею и всасывал в себя затвердевшие соски. Тесно вжимался между ног своим вздыбившимся пахом, постепенно наращивая силу трения. Заставляя меня течь.. Течь, как очередная его сучка...
Дрожь охватила все тело. Я также чувствовала, как Севера самого трясет отчего-то. Как вибрирует его грудь. Чувствовала, насколько твердым он был.
Он хотел меня. Хотел, тем не менее он четко следовал своим правилам — ждал, когда я буду умолять его.
Ох.
Сладкая боль. Безумие, распространяющееся по венам. Губительная магия во мне. А затем магия разрушилась и пришло высвобождение. Меня скрутило в его руках от сильнейшего оргазма. От постыдного удовольствия. А вместе с тем в голову пришла ужасающая мысль — уже никогда мне не стать прежней.
Потому что, кажется, он был прав. Мне уже некуда деться. Я безвозвратно подсела на Севера.
— Ну вот, а говорила, не нравится тебе целоваться со мной, — ехидно он бросил, слезая с меня. — А это тогда что? Ты ж обкончалась, пока я тебя... целовал.
Как же это унизительно...
Как ни в чем не бывало он поправил в паху, вальяжно подошел к окну и уселся на подоконник.
Казалось, его нисколько не заботило мое присутствие. Ему не было дела до моего состояния. Меня словно здесь не было больше.
Откинувшись спиной на оконную раму, он задумчиво уставился вниз, на улицу, и прикурил сигарету, отчего небольшое помещение моментально заполнилось никотиновой дымкой.
Ко мне же только-только начала возвращаться связь с реальностью.
Мы в клубе. Я почти что голая лежу на каком-то диване. Джинсы валяются на полу. А внутри у меня пустота, вызванная абсолютным пофигизмом Довлатова.
— И что это было? — осмелилась спросить напрочь пересушенным голосом.
— На сленге это называют дрочкой или фапаньем, а в Википедии — петтингом. Выбери сама, как тебе больше нравится, вот то сейчас и было, — обыденным тоном он произнес и глубоко затянулся.
— Вот скажи, и как тебе удается быть такой сволочью? — обиженно слетело с моего языка.
В глазах вдруг защипало, и в горле образовался гигантский слезный ком. Одолело такое мерзкое чувство, будто использовали и выбросили.
Поправив на себе кофточку, я с трудом встала на онемевшие от слабости ноги, подняла с пола свои штаны.
— Это с хера ли я сволочь? Ну-ка, обоснуй, — опешил он на полном серьезе.
А что мне ему сказать? Что я надеялась, что он не оставит меня после первого в жизни испытанного мною оргазма? Что он обнимет меня и повторит на ухо те слова:
"Ты — моя, Лина! Моя".
Что он поцелует меня не из желания что-то доказать, а потому что ему реально хочется поцеловать меня.
— Не буду я ничего обосновывать. Просто прими это как факт!
Еще больше унизив меня, он ухмыльнулся злорадно и выпустил тонкую струйку дыма в приоткрытое окно.
— Ну и у кого из нас белочка? Ты хотя бы кончила, в отличие от меня. Могла бы пару минут не быть такой сукой.