Больная!
Снова вернулась к тому, с чего начинала. Я ведь запрещала! Запрещала себе следить за ним!
Не сдержалась.
Раздвинула шторы, взобралась на стол и, спрятавшись за тюлевой занавеской, я всматривалась в окна соседнего дома. Вновь ощущая себя маньячкой. Вновь доказывая самой себе, что не зря Север прозвал меня "Сталкершей".
Начинало потихоньку смеркаться, но свет Довлатов нигде не включал, а это несколько усложняло наблюдения. Я ничего не видела.
В результате я плюнула на все, приняла душ, переоделась в пижаму и принялась прибираться в доме.
Уборка — хороший способ борьбы с навязчивыми мыслями, плодившимися в черепной коробке подобно зловредным микробам. И я драила полы до тех пор, пока... пока в его спальне не включился свет... Пока я не увидела то, чего не должна была видеть, но меня уже было не остановить... И не было другого выбора. Я попалась на крючок.
Север
Глава 21. Моя дикая нежность...
Грохот в дверь.
Сердце отчаянно забарабанило внутри, долбя в ребра.
За дверью стоял он. Иного быть не могло. Я чувствовала мистическую ауру Севера даже на расстоянии. Подавляющую своей силой. Действующую на меня губительным образом.
Пару минут назад я видела, как он шел к гаражу, слышала рев заведенного мотора его машины. Тогда я получила болезненный укол в сердце. И все из-за одной мысли — он снова планировал куда-то сбежать. А я была против таких мер. Мне хотелось остановить его. Удержать хоть чем-то. И я не смогла придумать ничего другого, кроме как в панике включить в своей комнате свет. В надежде привлечь к себе его внимание. Я вовсе не ожидала, что это сработает, но, как оказалось, сработало еще как.
Вновь раздался стук в дверь. Грохочущий и нетерпеливый.
И вмиг колючий страх залез под кожу и завладел мной. Тело покрылось липкой и холодной пленкой, коленки задрожали как неродные.
Выключила в комнате свет, медленно подошла к двери.
— Кто там? — зачем-то спросила.
— Лина... Лина... открывай, — не узнавала я его голоса, приправленного отчаянием и... муками.
Испугавшись теперь уже за Севера, я решительно распахнула дверь и меня едва ли не сшибла с ног пробивная сила. Отбросило на метр от порога, и если бы не тугие объятия, я бы грохнулась на пол. Но Север не позволил. Надежно прижал меня к своей часто вздымающейся груди. Твердой, как гранитный камень. И горячей, как раскаленный метал.
— Сделай что-нибудь, — шептал он, носом зарываясь в изгибе моей шеи и в волосах. — Хоть что-нибудь, чтобы я не поехал к ней. Я и хочу, и не хочу. Какой-то пиздец со мной происходит, Лина.
Находясь в полнейшем замешательстве, я могла только судорожно раскрывать и закрывать рот. Кости хрустели от силы его объятий. Кожа плавилась от пламенного дыхания. И тепло вновь разливалось по венам.
— К кому... к кому ты хотел поехать? — спросила я кое-как, в панике вглядываясь в его лицо.
Север с силой зажмурился. Мотая головой из стороны в сторону, он состроил настолько мученическую физиономию. Словно дьяволы, все бесы, науськивали его, а он из последних сил сопротивлялся им.
— Докажи, что я не ошибся в выборе. Докажи, что я все сделал правильно, — надрывно произнес, игнорируя мой вопрос.
Мне показалось, он его даже не услышал. Он находился глубоко в себе. В ловушке, и буквально умолял меня вытащить его оттуда.
Но как?
— Я разве многого прошу? — вновь он простонал, прижимаясь ко мне так, будто искал во мне свое спасение. — Многого, Лина... ответь... сделай что-нибудь, — повторял как мантру.
Бездействие. Оторопь. Тревога. И это лишь малая часть того, что испытывала я в настоящий момент. Руки мои потеряли силу. Они безвольно болтались вдоль обмякшего тела. Я ощущала себя в его объятиях тряпичной куклой. Наверное потому и медлила, и не пытаясь выбраться из эмоционального ступора. Я ждала от него дальнейших действий. Ждала, когда он возьмет все в свои руки. Когда возьмет на себя управление мной.
А еще я боялась. Страшно боялась ошибиться. Сделать то, о чем мы оба будем сожалеть по прошествии времени.
— Ли-и-и-на! — прорычал он в мои губы, жестко стиснув, оттеснив меня к стене, буквально припечатав, зажав между прохладой стены и жаром его тела.
Глаза безумца пронзили насквозь. Руки его превратились в самые настоящие тиски. Дышать уже было невозможно.
— Север, — тихо произнесла я на выдохе, перемещая свои ладони к пружинистой груди Довлатова, а за ребрами его сердце неумолимо клокотало, отзываясь.
Глаза в глаза. Мой потерянный взгляд, заволоченный дымкой, против его — дикого с всполохами северного сияния. Мое затрудненное дыхание в перерез его — буйного и надрывного. Мои робкие касания против его смелых и требовательных прикосновений, скользящих по спине в беспорядочной траектории.