Вначале они вынесли зеленый диван с валиками и огромными подушками, затем письменный стол, кресло и стулья. Наконец дошла очередь до пианино. Не имея специальных ремней и какого-либо опыта в этом деле, они волочили его по ступеням лестницы, пока между третьим и четвертым этажами не раздался «взрыв» - лопнула дека. Оставшиеся книги и журналы, альбом с фотографиями и пачку фотокарточек, а также серебряный портсигар с дарственной
Протокол подготовительного заседания Военной коллегии
Верховного суда СССР. Москва, 26 сентября 1938 г.
надписью, врученный отцу при организации РНИИ, они положили в мешок, после чего оторвали от стены прибитый к ней книжный стеллаж. Среди конфискованных книг оказались «Техника ракетного полета» (1936 г.) Эйгена Зенгера, «Проектирование воздушных сообщений» (1937 г.) Н.А. Рынина, «Полет птиц и машин с машущими крыльями» (1937 г.) М.К. Тихонравова, «Введение в космонавтику» (1937 г.) А.А. Штернфельда, несколько книг К.Э. Циолковского и др.
По завершении «операции» обе двери кабинета отца были вновь опечатаны и составлен акт с описью конфискованного имущества, которое перевозилось на склад административно-хозяйственного Управления НКВД в усадьбе Покровское-Глебово на Волоколамском шоссе.
Расписка С.П. Королева в получении копии обвинительного заключения.
Бутырская тюрьма, 26 сентября 1938 г.
27 января 1939 г. оценочная комиссия определила стоимость нашей мебели всего в 430 рублей (кроме пианино, оцененного в 5000 рублей). Затем мебель сдали, как следует из составленного тогда же акта, на склад реализации. Все попытки мамы, подкрепленные удостоверением Одесского музыкального техникума и справками свидетелей, вернуть принадлежащее лично ей пианино, результата не дали. К счастью, именной портсигар отца сохранился и был возвращен маме 19 октября 1940 г.
А 6 октября 1938 г. у нас на Конюшковской появились соседи - семья молодого милиционера Ивана Прокофьевича Панишева, который только что женился на совсем юной, очень симпатичной девушке Августе. Оба они были сотрудниками НКВД. Отношения с этой семьей у нас с самого начала сложились теплые и дружеские. Вскоре у них родились один за другим два сына и им, конечно, стало очень тесно в маленькой комнате. Но Августа так полюбила мою маму, что отказывалась переезжать куда-нибудь без нее. Лишь через много лет, в 1952 г., удалось поменять квартиру на Конюшковской на две большие комнаты в огромной коммунальной квартире на Малой Бронной улице, и еще долгие годы мы оставались близкими соседями.
26 сентября 1938 г. под председательством В.В. Ульриха состоялось подготовительное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, на котором слушался вопрос о предании СП. Королева суду. После заседания с отца взяли расписку в том, что им получена копия обвинительного заключения.
На следующий день, 27 сентября, в том же составе состоялось закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Как следует из протокола заседания, на вопрос председательствующего, признает ли Королев себя виновным, «подсудимый ответил, что виновным он себя не признает и данные им показания на предварительном следствии он отрицает». Далее отец добавил, что «участником контрреволюционной организации он никогда не был и, конечно, он не знал никаких участников организации». В конце протокола отмечено: «В последнем слове подсудимый просит учесть его молодость, его преданность Правительству и Партии и просит дать ему возможность плодотворно работать в области авиации».
Суд удалился на совещание, по возвращении с которого председательствующий огласил приговор:
«...Признавая Королева виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-7, 17, 58-8 и 58-11 УК РСФСР, и руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК РСФСР, Военная коллегия Верхсуда СССР
Приговорила:
Королева Сергея Павловича к тюремному заключению на десять лет с поражением в политических правах на пять лет и с конфискацией всего, лично ему принадлежащего имущества».