К.М. Винцентини. Москва, 1938 г. Фотография Ю.М. Винцентини.
Надпись на обороте
голос рано или поздно будет услышан. И хотя никаких ответов на предыдущие письма не было, 29 ноября 1938 г. он обращается к Верховному прокурору страны с новым заявлением.
«Верховному Прокурору Союза ССР г. Москва.
От: Осужденного Новочеркасской тюрьмы НКВД
Королева Сергея Павловича. 1906 г. рожд.
В порядке Прокурорского надзора.
ЗАЯВЛЕНИЕ
29 октября с.г. мною направлено на Ваше имя заявление с просьбой в порядке прокурорского надзора пересмотреть мое дело, т.к. я осужден 27 сентября с.г. в г. Москве Военной Коллегией неправильно и в предъявляемых мне обвинениях (ст. 58 п. 7,11 и 8/17) совершенно не виновен. Тогда я указал, что на следствии меня вынудили силой дать ложные
Заявление С.П. Королева
Верховному прокурору СССР.
Новочеркасская тюрьма,
29 ноября 1938 г.
показания, и хотя я об этом писал Вам еще до суда (14 и 31 августа с.г.) и заявлял на суде, - я был осужден на 10 лет тюремного заключения, хотя являюсь невиновным. Это мое заявление является дополнением к предыдущим с изложением некоторых отдельных фактов по существу моего дела и обвинения:
1. В данных мною под физическим и прочим воздействием следователей VII отдела Быкова и Шестакова ложных показаниях говорится, что я состоял во вредительской антисоветской троцкистской организации и занимался вредительством в области ракетной техники, где я работал. Это все вымысел, т.к. никогда ни в какой организации я не состоял, ни о чем подобном у нас в Ин-те не знал и не подозревал и никогда вредительством не занимался. На следствии я не раз просил очных ставок или хоть прочитать показания на меня других, ранее арестованных лиц, но получал отказ и соответствующее «внушение», чтобы я сам писал такие показания. Видел я (но не читал) агентурные, как мне сказали, данные на меня. Я знаю, что они написаны техдиректором НИИ-3 (где я работал) Костиковым, который ряд лет травил меня и мои работы по ракетам и теперь оклеветал меня и ввел в заблуждение НКВД, припутав меня к ранее арестованным лицам. Их показания, если они есть, равно как и Костиковские измышления, являются ложью и клеветой на меня. Тем же Костиковым и его группой представлен в НКВД «технический акт» от 20/ VII с.г. (его я читал), где говорится, что я ничего не сделал по ракетам, и прочий вымысел и вздор. Этот «акт» подписан лицами, никогда вообще не видевшими моих объектов в действии, а двое из них не видали даже их чертежей (Дедов, Калянова). Цена такому «акту» грош ломаный, а в грамотной технической экспертизе мне было отказано. А по существу дела, с 1935 г. (т.е. за 21/2 года) в совершенно новой области оборонной техники, на голом месте, без помощи, в крайне тяжелых условиях, мною с моими товарищами по работе сделаны несколько типов опытных научно-исследовательских образцов ракет (объекты 217, 212, 201 и 218); произведены десятки испытаний их в полете и сотни испытаний на стендах и в лабораториях с неплохими результатами (см. отчеты в делах этих объектов в НИИ-3). Создан и успешно испытан на земле опытный ракетный самолет (нам известно, что за границей, несмотря на усиленную работу, этого нигде еще не сделано). Моя работа по ракетам была для меня целью моей жизни - меня же принудили написать и обвинили, что я занимался вредительством, использовав для этого все средства и мое состояние после тяжелого ранения в голову при испытаниях, сотрясение мозга и пр., произошедшее незадолго до ареста.