Дождавшись пока лифт уйдет, бабушка робко позвонила и замерла в ожидании. За дверью послышались шаркающие шаги, и женский голос спросил, кто пришел. Она ответила, что просит Валентину Степановну ее принять. Через приоткрытую на цепочке дверь ее внимательно рассматривала пожилая женщина. «Но ведь поздно, она уже спать ложится». Действительно, в своих поисках бабушка провела больше двух часов и уже было начало одиннадцатого. «Боже мой, я с таким трудом вас нашла, совершенно промокла, неужели не увижу ее?» Женщина сказала: «Подождите, я спрошу». Потом вернулась и открыла дверь. Бабушка сняла пальто и боты. Платье внизу и ноги были мокрыми. Женщина, а это была мать Валентины Степановны - Надежда Андреевна, проводила ее через столовую в кабинет, где бабушка увидела молодую, крупного сложения женщину с распущенными волосами. У нее было приятное открытое лицо и ласковая улыбка. Большие серые глаза смотрели внимательно. «Мама уговорила меня принять вас, ведь уже так поздно. Еще бы десять минут и я заснула. Но я вас слушаю». - Вы должны знать Сергея Королева». - «Да, я его знаю». - «Он арестован». - «Да, я слышала». Бабушка стала излагать суть дела и свою просьбу. Гризодубова вдруг задумалась. Может быть, ей вспомнились юные годы и встречи в Коктебеле, когда она была еще совсем девчонкой, а Сергей - двадцатилетним юношей, полеты на планерах, веселые прогулки, вечерние чаи. «А вы ему кто?» - «Я - мать». - «Да, одни и те же глаза, конечно, он похож на вас. Вы его мать, и я вам помогу. Попробую позвонить Берия». Подошла к телефону. «Ах, жаль, Берия нет, он на каком-то заседании. Ну, хорошо. Позвоню Ульриху». Набрала номер. «Досада какая, Ульриха тоже нет, а то мы, возможно, сейчас бы все уладили. Ко мне обращается много людей, не всем удается помочь, но надо пытаться. Времена и наркомы меняются. Ежова, слава богу, нет. Теперь Берия. К сожалению, сейчас уже не то время, когда можно было сказать: да, возьмусь и наверняка помогу. Так вот я вернула к жизни нескольких молодых специалистов - попросила Берия, их дела пересмотрели, и они освобождены. Такие времена, как ни жаль, прошли. Сейчас не так быстро реагируют на наши просьбы. Но попытаемся. Я созвонюсь с Громовым, и мы обсудим, как и чем можем вам помочь. Я думаю, что, поскольку приговор Сергею вынесла Военная коллегия Верховного суда, надо писать Ульриху. Я пошлю ему письмо с просьбой о пересмотре дела».
Так началось знакомство бабушки с этой замечательной женщиной. Гризодубова еще много раз помогала ей, направляла, давала множество добрых советов, принимая самое горячее участие в судьбе моего отца. А тогда, после первой встречи, Валентина Степановна выполнила свое обещание и 17 апреля 1939 г. направила ходатайство В.В. Ульриху со словами: «Прошу Вас пересмотреть дело осужденного Королева С П. При сем прилагаю заявление матери Королева гр-ки Баланиной на имя пред. Верх. Суда СССР».
На этом письме В.В. Ульрих в тот же день написал наискось синим карандашом «зап[росить] дело из I спецчасти», а 9 мая его рукой здесь же написано «О.С* (Особый сектор. – Н.К.) Доставьте] мне все заявления Королева».
Ходатайство B.C. Гризодубовой по делу С.П. Королева с резолюцией
председателя Военной коллегии Верховного суда СССР В.В. Улъриха.
Москва, 17 апреля 1939 г.
Таким образом, делом отца вновь стали заниматься, но теперь уже с целью его пересмотра. И важную роль в этом, помимо М.М. Громова, сыграла B.C. Гризодубова. В апреле 1969 г. бабушка написала ей письмо со словами глубокой благодарности и любви.
«Валентина Степановна!
Такой дорогой, такой хороший в моих воспоминаниях человек!
День космонавтики - ...была я и во Дворце Съездов, и на Аллее Космонавтов, и у Кремлевской стены, и вспомнились те горькие годы, начало работы Сергея над ракетой.
Он был молод, крепок и силен духом - все перенес, но, если бы в те роковые годы не удалось его вырвать из Колымы?
Конечно, незаменимых людей нет, и все то, что теперь уже сделано, пришло бы, конечно, но он свои, казалось бы несбыточные, мечты уже вынашивал, уже пытался воплотить их в жизнь, когда увезли на Колыму. И не приди Вы на помощь, не отзовись Вы в тот памятный вечер, когда я, не зная адреса Вашего, измученная поисками, вся промокшая насквозь, робко просила Вашу маму впустить меня, кто знает, который День космонавтики мы праздновали бы сегодня. Никогда не забыть мне Вашего участия, а по характеру Вы ведь не из слезливых, и Вашего отношения даже ко мне лично. Оно давало мне уверенность, поддерживало стремление к борьбе. Не попади я тогда к Председателю Верховного суда, не тот бы был ход событий.