Один из двух бараков, где в 1930-е годы располагались лагерное начальство и охрана.
Прииск Мальдяк, 1991 г.
перегородками. Конечно, Татьяна Дмитриевна не помнила заключенных Королева и Горбатова - слишком много прошло перед ее глазами похожих друг на друга людей. Все они были обриты, на всех были ватные штаны и бушлаты, на ногах - одинаковые валенки или «чуни», на головах - шапки-ушанки с болтающимися шнурками. Лишь у некоторых еще сохранилась гражданская одежда - та, которую не растащили заключенные-бытовики или они сами не променяли на пайки хлеба и курево. И всем им Татьяна Дмитриевна и ее помощники - заключенные врачи - пытались помочь, как могли. Хотя это было очень трудно: лекарства практически отсутствовали, перевязочного материала не хватало. Разводили марганцовку и давали ее пить от кашля, температуры, болей в животе, головной боли, вообще от всех бед. Старые простыни стирали и использовали как бинты. Ободряли словом, старались поддерживать морально, ведь в жестоких условиях лагеря на прииске ежемесячно умирали до 250 человек - по 10-15 в день.
В то страшное время врач Т.Д. Репьева не побоялась обратиться к начальнику Дальстроя К.А. Павлову с просьбой об улучшении рациона питания и медицинского обеспечения заключенных. И... добилась своего. Не потому, конечно, что Павлов проникся состраданием к умирающим от голода и цинги людям. Он, видимо, понял, что если не выполнить просьбу врача, то некому будет выполнять жесткие планы золотодобычи.
Более полувека прошло с тех пор, а Татьяна Дмитриевна, рассказывая мне все это шепотом, постоянно оглядывалась и повторяла: «Не надо записывать, я ведь подписку дала ни при каких обстоятельствах ничего никому не говорить...»
На следующий день мы поехали через поселок Ягодное к месту расположения печально знаменитой тюрьмы «Серпантинка». Свое название она
Бывший лагерный врач прииска Мальдяк
Т.Д. Репьева. Сусуман, 1991 г.
Фотография автора
Н.С. Королева у памятника погибшим в лагере «Серпантинка».
Колыма, 1991 г. Фотография Д.С. Райзмана
получила в связи с тем, что располагалась у дороги, извивающейся серпантином вдоль ручья Снайпер. В тридцатые годы здесь стояли три барака, обнесенные высоким забором с колючей проволокой и пулеметными вышками по углам. В июне 1991 г. на этом месте был установлен памятник безвинно погибшим - белая каменная глыба, обвитая ржавой колючей проволокой, напоминающая согнутого человека или поднятую руку с надетой на нее рукавицей. У подножия памятника черная плита с надписью: «На этом месте в 30-х годах находилась следственная тюрьма «Серпантинка», где были казнены десятки тысяч репрессированных граждан, прах которых покоится в этой долине»». Рядом - металлический крест, установленный в том же 1991 г. сыном одного из погибших с надписью: «Земля гор. Сафоново Смоленской области. 1991 год. Ждан Федор Николаевич. 1907-1940 гг./30.10».
Возвращались мы в Магадан необычным путем: от Ягодного до Синегорья - на вертолете, оставив по пути пожарных для тушения таежного пожара, а затем - на самолете «АН-24». Видели сверху реку Колыму и Колымскую ГЭС, поселки горняков и необыкновенно красивые, действительно синие горы.
Утром следующего дня я посетила областной краеведческий музей и осмотрела там стенд, посвященный репрессированным, а затем побывала в местном архиве УВД, где удалось найти книгу этапов с записью о прибытии отца в Магадан и убытии из него. Никаких других сведений о его пребывании здесь не осталось. В архиве сохранились дела лишь тех, кто погиб и навеки остался в колымской земле. Так произошло с В.А. Кудрявцевым, прибывшим вместе с отцом на Мальдяк из Новочеркасской тюрьмы. Он умер 14 ноября 1939 г., не выдержав тяжелых условий жизни и непосильного труда.
Плита с надписью у подножья памятника погибшим в лагере «Серпантинка».
Колыма, 1991 г. Фотография автора
Письмо С.П. Королева Я.М. Терентьеву.
Москва, 3 ноября 1964 г.
В акте о смерти, подписанном врачом Т.Д. Репьевой, сказано, что «смерть наступила от воспаления правого легкого и общего упадка питания. Похоронен 16/XI 39 г. в нательном белье, со сложенными на груди руками, закрытыми глазами, головой на восток, в могиле глубиной 1,75 метра в 2 км от поселка».