7, 11, что явно неправильно и нелепо. Третий год скитаюсь я по тюрьмам от Москвы до бухты Нагаево и обратно, но все еще не вижу конца. Все еще меня топят буквально в ложке воды, зачем-то стараются представить вредителем и пр. Я все еще оторван от моих работ, которые, как я теперь увидел при повторном следствии, отстают от уровня 1938 года. Это недопустимо.
Выписка из протокола Особого совещания при наркоме внутренних дел СССР.
Москва, 10 июля 1940 г.
Расписка С.П. Королева об ознакомлении с постановлением Особого совещания.
Москва, 19 июля 1940 г.
а мое личное положение так отвратительно и ужасно, что я вынужден просить у Вас заступничества и помощи. Я прошу назначить новое объективное следствие по моему делу. Я могу доказать мою невиновность и хочу продолжать работу над ракетными самолетами для обороны СССР.
13 июля 1940 г. С. Королев
(Это заявление по счету второе. Первое, более подробное (тетрадь), на Ваше имя, в ЦК ВКП(б), было мною подано н-ку Новочеркасской тюрьмы НКВД 13 февраля 1939 года в г. Новочеркасске)».
Заявление Сталину написано мелким, почти бисерным почерком, фиолетовыми чернилами, на двух сторонах одного тонкого листка розовой бумаги размером 20 х 15 см. Написано человеком, беззаветно преданным делу. Униженный, растоптанный вопиющим беззаконием узник, собственная жизнь которого висит на волоске, с болью переживает, что начатая им работа отстает в 1940 г. от уровня 1938 г.!
А между тем к тому времени судьба его в стенах НКВД была уже решена. Когда отец писал заявление Сталину, он еще не знал, что за три дня до этого, 10 июля 1940 г., состоялось заседание Особого Совещания при наркоме внутренних дел СССР, которое постановило: «заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на ВОСЕМЬ лет, считая срок с 28 июня 1938 года». На выписке из протокола ОСО № 68 от руки дописано: «Севжелдорлаг» -строительство Печорской железной дороги, которая в канун войны приобретала стратегическое значение, и большинство осужденных направлялись именно туда.
19 июля отец расписался в том, что «с постановлением Особого Совещания НКВД ознакомился», с постановлением, которое в очередной раз грубо ломало его и без того уже сломанную жизнь, лишало всякой надежды на освобождение.
Тысячи раз он задавал себе один и тот же вопрос: за что? Почему его, отдававшего все силы и время - в ущерб здоровью, отдыху, семье - работе, которая, как он был абсолютно уверен, имела чрезвычайно важное значение для обороны страны, почему его обвиняют в том, к чему он не имел никакого отношения. Ответа не было.
Ознакомившись с постановлением ОСО, отец стал думать, что делать. Смириться и подчиниться? Снова отправиться на оставшиеся 6 лет в лагерь, где и один год не все выдерживают? Где выход? Он глубоко подавлен, но не в его натуре прекращать борьбу. Не может быть, чтобы не нашлось кого-то, кто прислушался бы к голосу разума. Нельзя сидеть сложа руки. Надо стучаться даже в глухую дверь. И 23 июля он пишет жалобу Прокурору СССР. Как и заявление Сталину, она написана мелким почерком на двух тонких листках розовой бумаги и содержит просьбу задержать исполнение решения ОСО, отменить это решение и передать дело на новое - объективное - расследование. Отец уверен, что сможет доказать свою невиновность и несправедливость решения ОСО, перечеркивающего его жизнь и работу.
«г. Москва. Прокурору СССР гр. Панкратьеву
ЖАЛОБА
Королева Сергея Павловича, 1906 г. рожд.
осужд. Особым Совещ. на 8 лет лаг.
Решением Особого Совещания НКВД от 10 июля с.г. я приговорен к 8 годам заключения в лагере за «вредительскую троцкистскую деятельность».
Прошу Вас задержать исполнение решения Особого Совещания, само решение отменить, а дело мое снова передать на объективное расследование, т.к. я никогда и нигде не занимался вредительством, равно как и какой-либо антисоветской троцкистской деятельностью, в силу чего подобный приговор совершенно неправилен и глубоко несправедлив.