Однако этим не кончилось, как из рога изобилия посыпались неприятности, сегодня одно, завтра другое, доносы - то в ОГПУ, то по линии Наркомвоенмора.
Тяжела была обстановка! Сотрудникам сына, помнится, тоже доставалось. Люди стали разбегаться. Помню, сын старался сохранить кадры, уговаривал, убеждал остаться.
А сына все теснили, то сюда вызывают, то туда - по доносам или жалобам (не знаю, как назвать) директора Клейменова.
Но директору Клейменову не удалось «выжить» сына. Дело дошло до Комиссии Советского Контроля. Здесь сын все высказал, что наболело. Помнится, Куйбышев лично решал это дело, советовал примерно так: директору - бережно относиться к молодым специалистам и создать им необходимые для работы условия, а сыну - сдерживать свой характер (в характере сына нет угодничества, и подчас он резок).
Протокол первого допроса С.П. Королева (окончание)
Сыну внешне работать как будто стало спокойнее. Клейменов дал сыну партийные рекомендации, сын принят был в ряды сочувствующих, вел кружки.
Но все же велась, по-видимому, какая-то тактика исподволь.
Когда был брошен намек на преступную связь с врагами народа, когда Клейменов забрал свою партийную рекомендацию, когда сын был исключен из сочувствующих - на что здесь была ставка? Общественность настораживается, обстановка сгущается. А между тем вскоре арестовывают самого Клейменова.
Но тень уже брошена! Разве сыну кто-либо в Институте даст теперь необходимые для работы партийные рекомендации? Конечно нет! Их надо искать на стороне.
Иосиф Виссарионович! У меня ведь никаких фактов в руках, мне ведь, слушая сетования сына, видя его расстроенным, взволнованным, в голову не приходило запоминать хотя бы имена кого-то в парткоме, кого-то на производственном совещании!
Чаще всего слышала фамилию инженера Костикова, у меня с ним ассоциируется недоразумение целых годов у сына.
Инженер этот появился как будто вскоре после организации РНИИ, точно не знаю. Кажется, они не пришлись друг другу по душе. Сын считал его не особо сведущим в области их работы; годы производственной работы это как будто подтвердили. Тем не менее он продвигается по служебной лестнице.
Сын, прямой и резкий, никаких кривотолков, никаких передергиваний фактов и виляний не терпел, и когда все ежились и молчали, он выступал и защищал себя или другого, если считал его правым.
К человеку с таким характером, ясно, два отношения: либо враждебность и подковырка, либо симпатия - явная или скрытая. Какой-то рабочий рассказывал сыну о том, что он слышал, как инженер Костиков требовал у нового директора снятия с работы сына, на что директор возражал, что раз НКВД его не сняло, у него нет оснований делать это.
Все же при новом директоре и его техническом заместителе Костикове происходит снижение по должности - сын больше не заведующий отделом.
Но ведь пришел директор Слонимер, новый человек, спрашиваю сына, как теперь работается, и слышу в ответ: лучше, но ненамного. Костиков ведь рядом - он ближе к директору, чем я.
А работа? 7 лет упорного труда, где все - опыт и умозаключение. Ни моральные удары, ни тяжелая обстановка не сломали его энергию. Упорно работает, убежден глубоко, что скорое завершение работы докажет реальность поставленной задачи, правильность метода, само собой рассеет тягостную обстановку. Он у цели! Раненый, окруженный врачами больницы, он негодует, что должен лежать, когда в работе остались последние штрихи. Он надеялся закончить ее к торжественному дню выборов - 26 июня.
Сын был так скуп всегда в своих разговорах о работе, что фактов у меня нет никаких, повторяю.
Написать тов. Ежову что-то конкретное я не могу.
Это все мои воспоминания о разговорах, мои впечатления. Я даже хронологическую точность событий утверждать не могу.
Это то, что мы вместе перестрадали, и я считаю абсолютно неправдоподобным и психологически невозможным, чтобы сын - человек независимый и прямой, в течение 5-6 лет лгал, придумывал, играл комедию, рассказывая мне, своей матери, об обстановке его работы и взаимоотношениях, тормозящих ее.
Разговоров о работе, она ведь секретна, он вообще не допускал, но из отдельных каких-то штрихов у меня создалось впечатление, что работа нова, трудна, литературы нет, даже старые профессора много не помогут, но она день за днем движется вперед, что мечта стольких лет его жизни воплощена в этот объект, что это будет новое мировое достижение, новая слава родине, что она имеет исключительное значение.