Кормили сытно и вкусно. Кроме того, в тюрьме был небольшой магазин, где разрешалось раз в неделю покупать на деньги, переданные родственниками в канцелярию Бутырской тюрьмы, папиросы, конфеты, мыло, одеколон, лезвия для бритья. Три раза в месяц заключенных водили в душ. Имелась прекрасная библиотека художественной литературы, составленная в основном из конфискованных книг. Встречались издания с экслибрисами «Из книг Бухарина» или «Из собрания Рыкова». По словам Л.Л. Кербера, отец предпочитал фантастику. Он любил и стихи - с детства сохранял интерес к поэзии - и даже переписывал некоторые из них. Вернувшись после освобождения домой, он привез в папке листочки, помеченные его рукой: «40—41 гг.». Когда отца не стало, Мария Николаевна передала эту папку в архив Российской академии наук. Есть там строки из стихотворения Ф.И. Тютчева « Silentium!» (лат. - молчание), немного переделанные отцом:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства, и мечты свои.
Пускай в душевной глубине
И вспыхнут, и зайдут оне,
Как звезды ясные в ночи, -
Любуйся ими и молчи...
На отдельном листке переписано стихотворение в прозе И.С. Тургенева «Как хороши, как свежи были розы...». Еще листок с отрывком «Я мертв» из книги американского летчика Джимми Коллинза «Летчик-испытатель». Он начинается словами, которые можно полностью отнести и к моему отцу:
«У меня была мечта... Я не могу Вам сказать, в чем она заключалась. Могу только сказать, что желание летать было одним из ее проявлений. Так было в дни моей ранней молодости. Так было с тех пор, как я себя помню. Когда я стал старше, я почувствовал это еще сильнее. Такой большой мечте, такой сильной страсти нельзя противостоять.
И вот я стал летать. Я помню эту мечту в дни моих первых полетов. Я помню вспышку славы и как ее сияние озарило мир и мою сверкающую молодость. Мечта творила меня. Она сотворила мою жизнь. Человек живет не одним лишь хлебом. Не может так жить. Его мечты и видение поддерживают его».
Фотография Наташи Королевой, переданная П.В. Флеровым
С.П. Королеву в спецтюрьму НКВД с его надписью на обороте.
Москва, 1940 г.
На этом же листке отец написал:
Жить просто - нельзя,
Жить надо с увлечением!
Эти крылатые слова были смыслом его жизни.
Хорошим подспорьем в работе служила отличная техническая библиотека. Л.Л. Кербер вспоминал, что библиотекарь Фатима Ростанаева поражалась высокой культуре своих читателей. Все заключенные имели высшее образование, многие знали иностранные языки, а некоторые даже по два, интересовались иностранными журналами.
Одной из главных для разговоров на досуге была тема дома и семьи. Рассказывали друг другу, кто где жил, куда ездил на дачу, как росли дети, вспоминали их первые слова и набитые шишки. Вечернее «свободное время» истосковавшиеся, по работе конструкторы превращали в технические совещания. Группировались вокруг А.Н. Туполева, обычно сидевшего на своей койке в дубовом зале, доставали из-под кровати лист фанеры, поскольку во избежание утечки информации бумага в спальнях была запрещена, и погружались в творчество. Охрана вечером сюда не заходила и можно было свободно общаться, обмениваться мнениями. В другое время суток охранники постоянно курсировали как внутри, так и вне КБ, патрулируя входы и выходы, прогуливаясь по улице Радио и набережной Яузы под окнами здания КОСО С И все-таки некоторые возможности для связи с внешним миром имелись. Помимо вольнонаемных, большинство которых видели в заключенных не «врагов народа», а пострадавших и старались чем-то помочь, в работе участвовали консультанты - работники различных предприятий. Эти люди нередко исполняли роль «почтовых курьеров». Через них иногда удавалось передать короткую записочку домой и получить ответ. Таким добрым посредником между нашей семьей и отцом был П.В. Флеров, верный друг отца еще с институтских времен. Мама с улыбкой вспоминала, как Петр Васильевич приходил к нам домой, снимал ботинок и извлекал немного помятую, но такую дорогую и
Блокнот с изображением яхты «Маяна» с монограммой С.П. Королева,