О работе отца в тот период В.П. Глушко в книге «Развитие ракетостроения и космонавтики в СССР» писал: «По моему ходатайству СП. Королев был направлен на работу в наше ОКБ. Он горячо взялся за руководство разработкой установки двигателей на боевых самолетах и проявил в этой работе блеск своего таланта. Еще в РНИИ нас связала преданность любимому делу и взаимная заинтересованность в сотрудничестве, так как под его руководством разрабатывались летательные аппараты, а под моим - двигатели для них».
23 января 1943 г. СП. Королев и В.П. Глушко представили на имя Л.П. Берия докладную записку о ходе работ. В тот же день аналогичные докладные записки подписали директора заводов № 22 и № 16. Работа пошла еще быстрее - испытания самолета «Пе-2» с реактивной установкой начались уже 7 августа 1943 г. Полет с включением РД-1 на высоте 2760 м впервые состоялся 1 октября. Предварительные итоги работы группы № 5 по этому направлению отец изложил в докладной записке начальнику 4-го Спецотдела НКВД В.А. Кравченко 15 октября 1943 г. В записке отмечено, что к тому времени проведено десять запусков РД на самолете «Пе-2» на земле и восемь успешных полетов с включением РД в воздухе, ЧТО дает основание для выводов о реальности «в самые короткие сроки поставить реактивную технику на службу Красной армии» и о том, «что вспомогательные реактивные установки могут успешно применяться не только на самолетах «Пе-2», а их следует осуществлять также и на самолетах других типов с соответствующим учетом тактико-технических особенностей последних».
Новизна и значение применения реактивной установки на самолете подчеркнуты в ТОМ же году в заключении технического отчета «Опытная реактивная установка РУ-1 на серийном самолете «Пе-2»: «Необходимо отметить, ЧТО РУ-1 является совершенно новым техническим агрегатом, впервые осуществленным на самолете с целью испытания и отработки реактивного двигателя в летных условиях».
Отец трудился, главным образом, в КБ, а когда началось изготовление агрегатов и узлов реактивной установки, стал посещать цеха и участок сборки. В конце 1943 г. В.П. Глушко, Д.Д. Севрука и отца прикрепили к так называемой командирской столовой, где обедали начальники цехов и отделов. Хотя питание и здесь оставалось скудным, зато выдавали ежедневно по 800 граммов хлеба. Севрук вспоминал, что для него это было слишком много и хлеб накапливался. Он отдавал его вольнонаемным, те продавали хлеб на базаре и на вырученные деньги покупали зеленый кофе. Этот кофе в зернах Севрук носил на кухню, где его жарили. А вечерами узким кругом - чаще всего он, В.П. Глушко, Б. С. Стечкин, Н.Л. Уманский и мой отец - собирались в небольшой комнате, которую в 1943 г. выделили Севруку. Днем в ней работало шесть человек, а по вечерам она превращалась в маленький кофейный ресторанчик, который отец назвал «Рио-де-Жанейро», или просто «Рио». Так и говорили друг другу: «Пойдем в «Рио»». Вначале тюремное начальство протестовало, но потом удалось договориться, и в этой комнате можно было спокойно пить кофе до отбоя, ТО есть до 23 часов. Работали по 12 часов, так что свободного времени оставалось мало. По воспоминаниям Севрука, для СНЯ1ИЯ усталости отец, он и Глушко иногда занимались борьбой. Задача состояла в том, чтобы затолкать «противника» под кровать. Отец физически превосходил своих товарищей, но и ему приходилось бывать под кроватью, когда Севрук и Глушко объединялись. После таких поединков каждый занимался своим делом - обычно читал. Книги брали в библиотеке или доставали через вольнонаемных. Тем хоть и не разрешалось приносить книги, брать хлеб и покупать кофе, но они это делали, видя самоотверженный Труд заключенных специалистов и не веря выдумкам о «врагах народа». Это подтверждает записка отца эвакуированной из Москвы студентке МАИ, а тогда чертежнице ОКБ Н.А. Розенфельд от 13 марта 1944 г., в которой он пишет: «Сегодня утром я еще раз перелистал Алые паруса - какая же это чудесная вещь».