организаторами и участниками состязаний начальник планерного отдела Осоавиахима Мехоношин:
«Прежде всего должны быть отобраны типы простейших планеров...
"' Переименована в гору Клементьева в память о планеристе, погибшем на планерных состязаниях в 1924 г, 40
Эти планеры должны быть пригодны хотя бы для небольших полетов непосредственно на местах в
мало-мальски пригодных условиях. Без такого планера молодежь утратит интерес к планеризму. .
Наряду с этой задачей не менее важно остановиться на типе учебного планера, приспособленного для
первоначального обучения технике полета... Простейший и учебный планеры должны быть
выработаны в результате вторых испытаний» [52].
Благодаря успехам, достигнутым на состязаниях 1924 г., советские планеристы получили весной 1925 г.
приглашение на Ренские состязания, в них приняли участие пять советских рекордных планеров,
показавших хорошие результаты. Однако III Всесоюзные состязания, проходившие осенью того же
года, принесли, как уже отмечалось, немало огорчений и заставили критически оценить достигнутое.
Недостатки проявились особенно наглядно в связи с участием в этих состязаниях немецких
планеристов, установивших ряд новых рекордов, показавших хорошее умение конструировать планеры
и организовывать подготовку испытаний.
Первые же итоги работы планерной школы, организованной в Москве, подтвердили практическое
значение учебного планеризма и сыграли роль катализатора в подготовке очередных планерных
состязаний. Активную работу проводили также планеристы Симферополя, Киева, Харькова^
Смоленска, так что возможность организации очередных, четвертых состязаний не вызывала сомнений.
Они состоялись, как обычно, в Коктебеле в сентябре— октябре 1927 г.
И все же дискуссия с участием противников безмоторного летания давала о себе знать: в очередных
состязаниях из-за недостатка средств приняли участие 20 планеров вместо 48 и 47 в предыдущие годы.
Но зато возросло качество планеров, особенно рекордных. Полет Грибовского на своем планере от горы
Узун-Сырт до поселка Коктебель с посадкой возле штаба состязаний и Венслава с посадкой в районе
Феодосии стали самыми интересными событиями IV Всесоюзных планерных состязаний.
Интерес конструкторов именно к рекордным планерам, способным совершать дальние полеты, не был
случайным. Результаты, достигнутые на состязаниях в Крыму по продолжительности полетов, теперь
мало отличались от лучших зарубежных. Успехи в конструировании планеров и изучении метеоусловий
позволяли добиваться
41
практически неограниченно долгого парения, и полеты на планерах в конце концов превратились в
испытания пилотов на терпение и выносливость. Нужно было идти дальше, добиваясь от планеров
новых качеств. Правда, еще многие годы обновлялись рекорды продолжительности полета,
которая достигла в послевоенные годы 57 ч. Дальнейшие попытки превзойти этот рекорд стали
опасными для жизни (утомленный пилот мог потерять контроль над планером), и Международная
авиационная федерация с 1956 г. исключила из сети рекордов полеты на продолжительность.
Еще в 1923 г. известный популяризатор планеризма Е. Бурче писал: «...уяснив, что
продолжительное парение не является, поскольку имеется в наличии восходящий поток, чем-либо
замечательным, немцы стали добиваться от своих конструкций способности более пологого
планирования, лучшего набирания высоты и большой скорости — свойств, именно и необходимых
для экономических, маломощных самолетов. В планере означенные свойства позволяют ему
отлететь дальше от места взлета. И вот на четвертых Ренских состязаниях в 1923 г. как раз за это
достижение, а не продолжительность, как раньше, и были назначены самые ценные призы» [53].
Полеты Грибовского и Венслава на IV Всесоюзных состязаниях как раз и показали прогресс в
совершенствовании планеров и летного мастерства пилотов, сумевших «оторваться от горы» и
использовать восходящие потоки на равнинной местности. Это было то новое, что в конечном
итоге стало основой современного планерного спорта и способствовало использованию планеров
для проверки новых технических решений в области авиации.
V Всесоюзные планерные состязания, проходившие в 1928 г., выявили стремление конструкторов
повысить способность планеров к увеличению дальности полетов. Конструкторы планера «Жар-
птица» (Тихонравов, Вахмистров, Дубровин), участвовавшего в прошлогодних испытаниях,
представили его модификацию — планер «Га-маюн» с увеличенными удлинением и размахом.
Изменились именно параметры планера, которые в наибольшей степени могли способствовать
достижению больших дальностей. Модификацию своего планера Г-2 — планер Г-6 представил
Грибовский, тоже с увеличенным удлинением. Обращал внимание своим большим размахом — 19
м против 16 у «Гамаюна» планер «Дельфин» конст-
&
рукции Чесалова (ЦАГИ)12. И удлинение этого планера было наибольшим — 17,45 м при 15 у
«Гамаюна».
Результаты по дальности и высоте полета, показанные на пятых планерных состязаниях, уже стали
приближаться к лучшим зарубежным. Летчик Юмашев пролетел 30 км и достиг высоты 375 м [47].
Лучшие результаты Ренских состязаний того же года были: по дальности— 72 км (Неринг), по
высоте — 775 м (Дитмар) [54]. По итогам V Всесоюзных состязаний, несмотря на небольшое
число представленных планеров — всего 9, были сделаны обнадеживающие выводы: «...мы в
состоянии перейти от испытаний к состязаниям даже на международной арене. Наши
конструкции, не уступающие немецким образцам, смогут показать значительные достижения.
Быть может, было бы полезно... выехать со своими лучшими образцами за границу» [43].
В этот в известном смысле переломный момент развития нашего планеризма Королев совместно с
С. Н. Лю-шиным приступил к разработке планера «Коктебель», известного также под индексом
СК-5. Королев решил оставить за новым планером индекс своего «безмоторного самолета»,
добавив к индексу лишь первую букву своего
5. Новый вариант К-5
Выбор типа планера и его технических характеристик в тот период во многом определялся личной
точкой зрения конструктора. Активный деятель планеризма и его признанный теоретик О. К.
Антонов, позднее академик, выдающийся авиаконструктор, писал в начале 30-х годов: «...мы до
сих пор не имеем твердой целевой установки в деле конструирования планеров... Отдельных
трудов по планеризму крайне мало; специально по конструкциям планеров нет совсем. Что и как
проектировать и строить — вот два основных вопроса, которые неизбежно встают перед каждым
конструктором, желающим серь-е'зно поработать для развития нашего планеризма» [55].
12 Планер «Дельфип» был при хранении поврежден налетевшим шквалом и в полете не испытывался.
13 В те годы широкую известность получил пассажирский самолет К. А. Калинина, имеющий индекс К-5.
Видимо, это обстоятельство могло сыграть определенную роль в выборе Королевым индекса,
43
При этом некоторыми руководителями оспаривалась целесообразность постройки рекордных
планеров как слишком дорогая затея. Предлагалось делать упор на учебный планеризм. Была и
другая точка зрения. Ее сформулировал О. К. Антонов, считая, что создание рекордных планеров,
или «предельных конструкций» по его терминологии, позволит выявить наиболее важные и
интересные особенности безмоторного летания *4. Судя по всему, такой точки зрения
придерживался и Королев, создавая вместе с Люшиным конструкцию с действительно