В игру вмешался проводник. Озабоченный, вероятно, не столько моей участью, сколько сохранением своего места, он стал жаловаться, что я нарушаю все правила и он попадет за это в тюрьму. Разумеется, он был прав. Мне могло дорого обойтись мое легкомыслие.
Стоявший впереди молодой носорог перестал жевать траву, мать взглянула на меня явно дружелюбно, покачала головой, громко засопела и степенно удалилась в сопровождении отпрыска.
На обратном пути в лагерь к мерседесу приблизился черный носорог. Мы, понятно, схватились за аппараты.
— Неужели у вас тут носороги пронумерованы? — спросил один из моих спутников.
Я тоже обратил внимание на цифру «11», ясно видневшуюся на боку животного. На его спине сидели волоклюи, эти маленькие и энергичные представители санитарной инспекции по делам толстокожих. Сначала я подумал, что бросившаяся в глаза цифра «11» — следы их пищеварения. А может быть, это была одна из тех язв, которые я часто видел у черных носорогов, хотя никто не мог объяснить мне их происхождение? Особенно удивительно то, что эти кровоточащие, порой гноящиеся раны всегда находятся на одном и том же месте, на правом боку, и что волоклюи не только препятствуют заживлению, но даже расширяют их.
Только в Родезии лесничий заповедника Ванкие — один из крупнейших знатоков африканской фауны — подтвердил мои предположения.
Как вам известно, у всех животных есть железы[14]. У слонов они находятся между глазом и ухом, у антилоп даже между копытами. «Раны» носорога, по-видимому, стефанофилариоз, описанный И. Хольцем и Р. Т. Адивинатом, которые наблюдали его у коров в Индонезии. Это те же железы. Пернатые гости носорога, уничтожающие на нем паразитов, держат их открытыми на благо животного.
АВАНТЮРИСТ В ИОГАННЕСБУРГЕ
Покинув страну зулусов, мы взяли курс на Иоганнесбург. Этот город, насчитывающий почти миллион жителей, является самым большим в Южной Африке, а после Каира — и на всем материке. Он расположен вблизи богатейших в мире месторождений золота и стал экономическим центром Южной Африки.
В пути из политической столицы Южно-Африканского Союза Претории в Иоганнесбург перед нами маячили холмы Витватерсраида. Наконец мы достигли огромных отвалов золотых рудников, окружающих Иоганнесбург, который я не люблю и никогда не любил, хотя, а может быть, именно потому, что когда-то сам был его жителем.
Еще древние знали, что в Африке имеется золото. Есть все основания предполагать, что его добывали арабы, а налаженные ими торговые связи между Софалой и Занзибаром использовали португальцы, впервые прибывшие в Восточную Африку около 1500 года. Предполагают, что воинственные племена (или возможность добывать золото более легким путем в Южной Америке) помешали португальцам эксплуатировать труднодоступные прииски Южной Африки.
В 1845 году немецкий геолог Леопольд фон Бух научным путем установил, что в Южной Африке должно быть золото. Девять лет спустя желтый металл обнаружили поблизости от нынешнего Иоганнесбурга. Но буры сумели воспрепятствовать проникновению золотоискателей в их отдаленную страну.
Однажды, в сентябре 1886 года, рабочий из поселка у подножия Витватерсранда ударил заступом по скале. Камень засверкал, заискрился. Сомнений не было — через скалу проходила золотоносная жила.
За первой находкой последовало множество других. Вспыхнула такая золотая лихорадка, какая охватывала только отдельные районы Калифорнии и Австралии. В страну отовсюду слетались авантюристы, они застолбляли даже те участки, на которых не было и следа драгоценного металла. Нередко устраивались «впрыскивания» золота, чтобы сбыть с рук право первой заимки там, где поиски были явно безнадежны. Для этого брали патрон, удаляли из него дробь, заполняли образовавшуюся пустоту золотым песком и выпускали заряд в горную породу. Почти всегда находился простачок, который за большие деньги покупал участок, «посоленный» этим или другим способом.
Иоганнесбург основан золотоискателями. Нынешний центр города был заложен в декабре 1886 года. Для него выбрали местность у южных отрогов Витватерсранда, самую суровую и унылую во всем Трансваале. Неплодородная почва непригодна для земледелия. В начале 80-х годов фермы в этой местности продавались по цене, равной стоимости 16 быков. Однако за несколько лет цены на землю настолько подскочили, что в 1895 году за место для двух строительных площадок на вновь проложенной улице Комишэнер потребовали 22 тысячи фунтов стерлингов. В 1902 году, когда я приехал в Иоганнесбург, Стандард-банк заплатил за место для четырех строительных площадок 145 тысяч фунтов. Иоганнесбург жил за счет своего золота.
Меня привлекало в Иоганнесбурге не золото. Отбывая военную службу в Бланкенбурге на Гарце, я тщательно обдумал, какие возможности представляются молодому и знакомому с африканскими условиями немцу, желающему проникнуть в глубь «Черного» материка.
Единственным моим капиталом были молодость и опыт. Даже отец не собирался давать мне денег для экспедиции в дебри Африки. Еще важнее было отсутствие научной подготовки для серьезной исследовательской деятельности. Мне необходимо было как можно скорее восполнить этот пробел и увязать свою будущую работу, которая давала бы средства к существованию, с основательным изучением страны. Я считал, что пути к этому можно найти только в самой Африке. По дороге я остановился в Лондоне, чтобы заручиться поддержкой.
Полученная мной в Лондоне «поддержка» ограничилась знакомством с неким актером, который освободил меня от лучшей одежды и значительной доли наличности. К счастью, прибыв на Британские острова, я сразу же оплатил переезд в Южную Африку. Когда пароход, на котором я находился, отвалил от пирса, у меня в кармане оставалось 5 фунтов и несколько шиллингов. При тогдашних обстоятельствах этой суммы было недостаточно даже на расходы в плавании.
«Поживем — увидим», — подумал я, передавая мои 5 фунтов на сохранение старшему стюарду, и ушел с палубы, бренча в кармане оставшимися шиллингами. Вечером играли в покер, ставки были невысоки, я рискнул шиллингом, а потом и двумя. Когда я отошел от стола, у меня было уже несколько выигранных фунтов. Фортуна улыбнулась мне и позже — в судовой лотерее. Мне дважды доставался главный выигрыш. Когда в Дурбане я сошел на берег, кроме прежних 5 фунтов, у меня оказалось еще двести. Но это богатство не принесло мне счастья.
Бурская война закончилась. Трансвааль стал британской колонией. Иоганнесбург, город золотоискателей, был у всех на устах. Его быстрое экономическое развитие сопровождалось нездоровыми явлениями, которые принесли с собой золотая лихорадка, военная спекуляция, стремление к колониальному господству и безудержный экспансионизм. В городе уже были построены первые деловые здания. Они стояли рядом с ветхими деревянными бараками золотоискателей, в которых теперь поселились бедняки, потерпевшие поражение в борьбе за золото. Их было куда больше, чем богачей, наживших в короткое время баснословные состояния.
Всюду шло строительство, прокладывали улицы, разбивали парки и сады. Деньги тратили почти с такой же быстротой, с какой наживали. В деловых кварталах царило оживленное движение. Перед каждой гостиницей и перед каждым баром стояли оседланные лошади. Трамвая (его пустили только в 1960 году), железной дороги и автомобилей еще и в помине не было. Даже в Иоганнесбурге самыми распространенными средствами передвижения оставались тяжелые бурские фургоны, запряженные быками, и почтовые дилижансы. Гордость города составляли виктории — элегантные пароконные дрожки.
Работу в рудниках, как и вообще всю тяжелую работу, выполняли коренные жители. Золотоискатели же разыгрывали из себя господ. Они вытаскивали ножи и револьверы из-за поясов с еще большей легкостью, чем это делалось в золотоносных областях с умеренным климатом. На рубеже XIX и XX веков во всем мире не было, пожалуй, города столь многонационального, как Иоганнесбург. Облик его определялся авантюристами и спекулянтами, которые в поисках удачи со всех концов света устремились в Трансвааль. Они были не очень-то разборчивы в выборе средств для достижения своей цели.