Бегство зверей от белого человека в еще не захваченные им области началось более 100 лет назад. Но сокращение поголовья дичи и уход ее в другие места были следствием не одной только слепой ярости человека. По мере того как дебри отступали перед цивилизацией, звери Африки лишались естественных условий своего существования.
Еще на рубеже XIX и XX веков в стране зулусов было очень много зверей. Там, где сейчас редко встретишь дикое животное, бродили стада гну, куду, антилоп других разновидностей. С тех пор миллионы моргенов девственной африканской степи были распаханы и превращены в поля или плантации сахарного тростника. Через древние звериные тропы пролегли дороги, животные уже не могли в сезон дождей совершать дальние переходы на «тучные» пастбища. Многие обитатели степей переселились в другие места.
Белый носорог — типично широкомордое животное — относится к травоядным и может существовать только в степи. Верхняя губа черного носорога — острая и твердая, — напротив, указывает на его способность пожирать листья и кору. Он чувствует себя как дома в густых зарослях колючего кустарника и в скалистых горных местностях. Вот почему черный носорог сумел спастись от европейских охотников в недоступных районах страны, тогда как его белого брата несколько десятилетий назад можно было встретить очень редко. По самым тщательным подсчетам, к югу от экватора сохранилось к тому времени не более 80 белых носорогов, и все они обитали в стране зулусов. За ее пределами эти животные водились только к северу от экватора, в районе Ладо. Поэтому медлительного степняка мкубо уже около 50 лет назад поставили под защиту закона.
Благодаря дальновидности некоторых друзей природы в Южной Африке уже сравнительно давно созданы заповедники, где звери живут в естественной для них среде и защищены от человека. Много сделал для охраны африканской фауны Пауль Крюгер — последний президент республики Трансвааль и вождь буров в войне против англичан за независимость. Он предложил выделить для животных целые районы и запретить в них какую бы то ни было деятельность человека. 26 марта 1898 года на территории 1800 квадратных миль был создан заповедник Саби (о нем еще пойдет речь ниже). Позднее на его основе образовалось самое большое в Африке убежище для животных — Национальный парк Крюгера площадью 7340 квадратных миль (это составляет третью часть территории Нидерландов).
Фактическим создателем Национального парка Крюгера был полковник Д. Стивенсон-Гамильтон. В 1903 году его назначили уорденом заповедника Саби и в этой должности он оставался до 1946 года.
Последние трагические эпизоды англо-бурской войны, закончившейся в 1902 году, разыгрались на территории заповедника. Спасавшиеся бегством буры пробирались через дебри, питаясь только тем, что им удавалось подстрелить. В Африке не было ни одной войны, которая не стоила бы тяжелых жертв миру животных.
Стивенсон-Гамильтон нашел лишь остатки огромного количества животных, которые еще за несколько лет до войны кормились в пограничной области. В лесу Саби попадались ставшие очень робкими антилопы, единичные буйволы и жирафы, обосновавшиеся в долинах рек Олифанте и Лимпопо.
Стивенсон-Гамильтон и его немногочисленные помощники преодолели неописуемые трудности.
Нужно было полностью закрыть доступ в заповедник для всех видов транспорта и защитить от браконьеров территорию в несколько тысяч квадратных английских миль. Пришлось выплатить компенсацию фермерам, переселить из краалей коренных жителей, заставить ряд горнопромышленных компаний отказаться от земель к северу от реки Олифанте. Прошли десятки лет, прежде чем правительство приняло решительные меры для урегулирования всех споров, связанных с притязаниями на землю в районе парка Крюгера.
За последние десятилетия поголовье дичи значительно возросло. По словам нынешнего хранителя заповедника, в парке Крюгера обитает 1000 слонов. 25 лет назад в парке было не более 600 львов, но с тех пор их стало гораздо больше. Не берусь судить о том, сколько их сейчас. Из посетителей, которые встречались нам в парке, одни видели только слонов, другие — только львов, третьи же не видели ни тех, ни других. К тому же у льва есть двойник — африканский бородавочник. Туристы нередко принимают его за царя зверей, особенно когда видят издалека лежащим в траве.
Посетителям парка не разрешается выходить из машин, а машинам-съезжать с дорог, которые большей частью проложены вдоль водоразделов и требуют на свое содержание значительных средств. В зимний сезон дождей, продолжающийся в этих местах с середины октября до середины мая, заповедник либо вовсе закрыт для посетителей, либо движение по нему резко ограничено. В это время года дороги непроходимы, трава достигает высоты дома, зверей почти не видно.
Летом восемь или девять лагерей, рассчитанных на две тысячи «коек» каждый, переполнены посетителями. Основную массу их составляют любопытствующие туристы, и лишь ничтожную часть — специалисты-зоологи.
По моим наблюдениям, в парке Крюгера слишком много дорог (общая протяженность их составляет около 2 тысяч километров), слишком много людей (почти 100 тысяч посетителей в год), слишком много суеты. Это зло, вероятно, неизбежно до тех пор, пока налогоплательщик, несущий значительные расходы по содержанию парка, будет иметь право за соответствующую входную плату знакомиться с фауной его страны.
Можно и не разделять мое увлечение пульсом дебрей, которое представляется чересчур «романтичным» более молодым людям. Но при всей радости, какую доставляет заповедник, нельзя не ощущать легкой грусти при мысли о том, что в нем заложен зародыш его гибели. Заповедники создавались для защиты животных от «цивилизации». Но человек не дал зверям возможности существовать без помех с его стороны, под охраной немногочисленных лесничих. Он приходит в заповедник, правда, без ружья, но зато с киноаппаратом. Тот, кто провел несколько дней в парке Крюгера и видел огромное количество посетителей на его автомобильных дорогах, уже не сможет утешаться мыслью, что шоссе — немногочисленные нити, связывающие заповедник с культурным миром, — проходят через огромную безлюдную территорию.
Итак, 25 августа 1956 года мы выехали из экономической столицы Южно-Африканского Союза и на следующий день достигли Скукузы[16] — покрытого пылью скопища автомашин и людей, хижин и палаток. Лагерь находится на берегу реки Саби, которая не спеша катит свои волны, в месте пересечения нескольких магистралей. По ним можно добраться до расположенных в 30–40 милях отсюда лагерей Преториус-Коп, Малелане, Крокодилов мост, Нижний Саби. Эти дороги немного приподняты над окружающей местностью, так что с них открывается прекрасный вид, и проходят там, где в силу естественных причин собираются животные.
Мы приспособили мерседес для съемок — откинули тент, а поперек передней части машины привинтили доску с укрепленным на ней штативом. Аппарат можно было повертывать и производить съемки во всех направлениях (только не назад).
Приехав в заповедник, мы сразу же отправились искать сюжеты. В нескольких километрах от Скукузы скопление автомобилей заставило нас остановиться. Мы было решили, что произошел несчастный случай, но оказалось, что машины (большей частью американского происхождения) просто ждали, пока две потревоженные в утреннем сне львицы пожелают очистить залитую солнцем проезжую часть дороги. Одна из «цариц», недовольная и даже рассерженная, устремилась наконец в заросли причем, бег ее напоминал движения лыжника-слаломщика.
Дальше мы увидели на одном из перекрестков стаю павианов. Они подстерегали автомобили и, вскочив на подножки и радиаторы, выпрашивали подачки. Большущий самец, усевшийся посреди дороги, преграждал путь широкому лимузину. После некоторого колебания водитель свернул в заросли и выехал на дорогу впереди павиана. Обезьяна, не спеша, поднялась и размеренным шагом — я бы сказал, даже с достоинством — приблизилась к открытому окну машины, протянула лапу и получила дань.