Менелик же, чтобы досадить самонадеянным ференджам, делал вид, будто все эти диковинки не производят на него никакого впечатления. Он равнодушно взирал на горящую электрическую лампочку, скучая слушал музыкальную шкатулку и граммофон и даже к телефону отнесся как к самой обыкновенной вещи.
Наконец у инженеров лопнуло терпение, и они прямо задали императору вопрос: неужели его действительно не интересуют псе эти замечательные вещи, изобретенные европейцами? «Отчего же? — ответил Менелик. — Я вижу, что вы мастера на все руки. Но больше всего мне нравятся ботинки, которые у вас на ногах. Раз уж вы все умеете, сшейте мне к утру такие же. Я хочу их надеть в торжественный день подписания концессии».
И он приказал выдать ошеломленным инженерам кожу и весь сапожный инструмент, после чего дал знак, что аудиенция окончена.
— Вот так номер! — рассмеялся пан Беганек. — Ну и шутник ваш Менелик!
— Да, у императора было чувство юмора, — согласился Касса Амануэль. — Но Ильгу и Шефно его шутка вовсе не показалась забавной. Ведь от этого испытания зависело получение долгожданной концессии, а они не имели никакого представления о сапожном деле. Инженеры промучились всю ночь — распороли свои ботинки, чтобы сделать по ним лекало, искололи пальцы — ив конце концов сшили нечто такое, что лишь на большом расстоянии можно было принять за обувь. Когда наутро они вручили императору свое изделие, Менелик ничего не сказал, только насмешливо улыбнулся и кивнул головой. На следующий день была подписана концессия.
Трассу строительства император определил лично. Дорога должна была проходить через наиболее дикие и пустынные районы страны. «Я не допущу, чтобы железная дорога стала лестницей, которую враг мог бы приставить к моим горам, — сказал он протестовавшим инженерам. — Поэтому я выбираю самый трудный для врага путь».
Вот и вся история. Так началось строительство эфиопско-французской железнодорожной ветки Аддис-Абеба — Джибути.
Касса Амануэль закончил рассказ и глубоко вздохнул, подавляя зевоту. Было видно, что у него огромное желание устроить себе небольшой отдых и соснуть.
— Не позволите ли вмешаться в ваш разговор? — вдруг спросил француз с усиками, уже давно бодрствовавший и внимательно прислушивавшийся к рассказу Кассы Амануэля. — Я служащий франко-эфиопского акционерного общества, которому принадлежит железная дорога Аддис-Абеба — Джибути. Моя семья на протяжении трех поколений трудится на этой дороге. Дед был одним из ее строителей. Если вы не возражаете, я расскажу об оборотной стороне медали.
Мы, конечно, согласились: пан Беганек и я — с энтузиазмом, Касса Амануэль — сухо и сдержанно.
— Благодарю вас, — француз любезно поклонился, не спуская внимательного взгляда с лица Кассы Амануэля. — Вы выслушали забавную историю о том, что предшествовало подписанию концессии, а я хотел бы поговорить о самом строительстве. По приказу Менелика дорога должна была проходить через самую дикую эфиопскую пустыню. Мне неизвестно, то ли это была причуда императора, то ли у него имелись действительно серьезные соображения — знаю только, что строительство дороги оказалось для французов подлинным адом. Лишь укладка семисот километров рельсов продолжалась почти двадцать лет, с тысяча восемьсот девяносто седьмого по тысяча девятьсот шестнадцатый год. С одной стороны дороги кочевали итту и сомалийцы, с другой— данакиль. Вожди этих племен, охранявших движение караванов, получали от них изрядную мзду. Новая дорога лишала их дохода, и они делали все, чтобы помешать строительству. Почти каждый день совершались убийства наших инженеров и рабочих. На только что проложенные рельсы ручьями лилась французская кровь. Каждый километр путей приходилось прокладывать по многу раз, потому что ночью туземцы разрушали все построенное за день. Итту и данакиль уносили рельсы и делали из них мечи и браслеты, шпалы сжигали на кострах, а провода для сигнализации использовали как постромки для животных. Можете мне поверить, строительство дороги потребовало нечеловеческих усилий. И то, что французы взяли на себя такой труд, следует рассматривать как огромный вклад в дело цивилизации Эфиопии.
— Вклад? — громко и пренебрежительно рассмеялся Касса Амануэль. — Да это было для вас прежде всего прибыльное дело! И ничего больше! Просто-напросто выгодное предприятие, которое и по сей день приносит огромный доход. Вы с величайшим удовольствием еще раз прошли бы через подобный ад — дай вам только еще одну концессию. Но больше этого не будет. Следующую железную дорогу мы построим на собственные деньги и сами будем получать прибыль.