Вскоре нам принесли молоко в сосудах из дыни. Я поднес посудину к губам, сделал большой глоток и тут же поперхнулся: у молока был отвратительный привкус.
— Что за страна, эта Эфиопия! — рассердился пан Беганек. — Молоко сырое, а на вкус совершенно подгоревшее. Ну и чудеса!
На самом деле не молоко было подгорелым, а сосуды из дыни обкурены изнутри каким-то дезинфицирующим составом. Ну что ж, лучше пить пахнущее дымом молоко, чем схватить слоновую болезнь или еще какую-нибудь хворобу.
Справившись с этим «деликатесом», пан Беганек тоном посетителя первоклассного ресторана спросил, сколько мы должны за молоко. Касса Амануэль усмехнулся в усы, но перевел вопрос референта акакаю. Толпа заволновалась. Сначала старики, а потом и все остальные начали бешено размахивать руками и трясти головами. Лица их выражали возмущение и страх.
— Они не возьмут никакой платы, — сказал Касса Амануэль. — По местному поверью, если взять деньги, у всех коров сразу же пропадет молоко.
Эта примета нам очень понравилась. Пан Беганек даже сказал, что было бы неплохо, если бы она была принята и в наших деревнях. Церемонно попрощавшись с местными жителями, мы двинулись в дальнейший путь.
Когда мы выезжали из деревни, наше внимание привлек тукуль, выделявшийся среди других своей величиной и высокой изгородью из веток. Им же заинтересовались и остальные члены нашего каравана. Полицейские-амхарцы показывали пальцами и громко смеялись, а проводников-галла это очень сердило.
Я спросил Кассу Амануэля, в чем дело. Наш гид улыбнулся и рассказал еще об одном интересном обычае племени галла, связанном с заключением браков. У галла существует древняя традиция — вступать в брак посредством умыкания, так называемая «ассена». Своеобразие этого обычая заключается в том, что здесь не юноша похищает девушку — как у других народов, — а девушка — жениха. Какая-нибудь бедная невеста, присмотрев себе богатого парня в мужья, перелезает ночью через изгородь, окружающую дом его родителей. Этого достаточно, чтобы молодых людей считали женихом и невестой. Поэтому состоятельные родители единственных сыновей «на выданье», опасаясь похищения, огораживают свои тукули высокими заборами, через которые невозможно перелезть. Касса Амануэль уверял, однако, что влюбленные девицы из племени галла ухитряются преодолевать самые высокие изгороди.
Референт выслушал этот рассказ с необыкновенным интересом, задумчиво покачал головой и пожалел об отсутствии такого обычая в Польше, иначе он, Альбин Беганек, не был бы сейчас старым холостяком.
Внимательные читатели, вероятно, удивлены тем, что, рассказывая о поездке, я ни словом не упомянул о наших головах и руках. Нет, это не упущение. Просто-напросто все пришло в норму. Голова на свежем воздухе перестала болеть, опухоль на руках спала, а о зуде мы и не вспоминали. В итоге вся авантюра с плодами кактуса и катом пошла на пользу — нам удалось ближе познакомиться с санитарными условиями и здравоохранением в Эфиопии.
Около полудня караван достиг конечной цели нашего путешествия — селения, обитатели которого выращивают кофе. Здесь тоже жили галла, но деревня была больше и богаче той, в которой мы пили молоко. Она состояла из таких же круглых тукулей, крытых травой и ветками, но в центре находился двухэтажный дом с галереей под белой крышей из рифленого железа. Кроме того, около всех тукулей были разбиты довольно большие садики, а на деревенской дороге и в крестьянских дворах копошилось множество всевозможной домашней птицы.
В деревне заранее знали о нашем приезде и подготовили вполне организованную встречу. К нам вышел староста, чика, в сопровождении старцев. Остальные жители гурьбой высыпали на улицу, но держались на почтительном расстоянии. Чика, старый знакомый Кассы Амануэля, сердечно с нами расцеловался. Со старцами же мы поздоровались по уже известному стандарту: «палец к земле — палец к губам».
Старостой деревни галла был амхарец. Это соответствовало тому, о чем мы читали в книгах: руководящие посты в Эфиопии чаще всего занимали амхарцы. Чику звали Уольде Бирру, и, хотя в то время как мы с ним познакомились, ему было всего сорок лет. Уольде участвовал в итало-эфиопской войне в чине офицера. Чика носил полувоенный костюм, напоминавший форму американских летчиков: длинные тиковые брюки и тиковую куртку с меховым воротником. Он — постоянный житель провинции Харэр уже в третьем поколении. Дед его, солдат раса Маконнена, участвовал в завоевании Харэра и, возможно, был очевидцем не вполне приличной демонстрации, устроенной императором Менеликом II на башне мечети. После войны дед Уольде Бнрру получил участок земли на завоеванной при его участии территории.