- Мостик слушает.
- Полный ход. Курс двести семьдесят. Руль право, разворачивайтесь, я сейчас иду.
Перед моими глазами прошли все товарищи по теплоходу - матросы, мотористы, механики, штурманы. Буфетчица Варвара Андреевна, мальчишки - палубные ученики. Все они верят, что капитан знает, что делает. Почетное звание Героя Советского Союза еще больше заставляет верить. Некоторые из них сейчас спят, другие стоят на вахте на палубе и у машины.
Несмотря на утомительную качку, все механизмы действуют четко и непрерывно. Но почему руль работает лишь в одну сторону?..
Когда судно развернулось курсом на остров Акутан, условия, как я и предполагал, изменились. Судно слушалось.
51 был на ногах почти двое суток и теперь, когда напряжение спало, присел на дерматиновый диванчик в штурманской и мгновенно уснул.
В шесть утра меня разбудил старпом. Я сразу вскочил.
- Руль перестал заклиниваться,- сказал он, радостно улыбаясь.
- А что с ним было?
- Неизвестно. Может быть, повернуть? - посоветовал старпом. - Ветер немного утих, и волна стала меньше.
Действительно, волна заметно уменьшилась. Подумав, я приказал ложиться на прежний курс. Спустившись в каюту, взял лежавшую на столе телеграмму с вызовом спасательного буксира и спрятал ее в ящик стола. Сейчас она, написанная по-английски, лежит перед моими глазами. Сколько было переживаний и раздумий, пока я решил написать эту телеграмму, так и не переданную.
Отлегло от сердца. Идем вперед. Чувствую движение всем своим существом. То, что было недавно, вспоминается как дурной сон.
Однако ветер не утихает. Наоборот, снова стал набирать силу. Правда, ветер юго-западный, дует в корму с правого борта, значит, попутный. Стремительная качка не прекращается ни на один миг. Каждую минуту судно переваливается с борта на борт восемнадцать - двадцать раз.
Около часа ночи я с книгой в руках лежал на койке. Задремал. В головах горел ночничок, освещая слабым светом каюту. Проснулся от легкого щекотания. Сначала не мог понять, в чем дело. Но потом увидел огромную крысу, сидевшую в ногах на деревянном ограждении койки. Она осторожно скусывала кожу на моей пятке. Я шевельнулся. Мерзкое животное мгновенно исчезло. Необыкновенный случай. Мне не приходилось даже слышать о подобном нахальстве. Крысы на судах не редкость, удивляться вроде нечему. Но обычно они живут где-то внизу, в скрытых от человеческого глаза местах… Питаются крысы съедобными грузами в трюмах и запасами провизии экипажа.
8 этом рейсе мы везли несъедобный груз. А вся наша провизия хранилась в судовом холодильнике. Забраться туда они не могли. Видимо, оголодали и осмелели. В Америке придется уничтожать их отравляющим газом.
…Ночью радист Лукьянчиков неожиданно вручил телеграмму: “SOS. Широта 53 - 12, долгота 160 - 45. Окажите помощь, судно погружается в воду. Пароход “Тымлат” КМОР. Москаленко”. И сразу же еще одну телеграмму: радистка “Тымлата” прощалась со своей дочкой.
Телеграммы потрясли меня. Марк Сергеевич Москаленко вышел на своем “Тымлате” через две недели после моего отплытия.
Только в Портленде мы узнали, что произошло в те дни у берегов Камчатки. 7 января “Тымлат” прошел Первый Курильский пролив. В Тихом океане на крупной волне от северо-востока судно стало испытывать сильные удары, появилась течь, а груз увеличивал стремительность качки. 9 января качка продолжалась. Трюм быстро заполнялся водой, и судно получило большой дифферент на нос. Около полуночи 11 января 1944 года шторм достиг силы урагана. В четыре часа утра волной сорвало брезент и лючины с лазового люка. Сорвало брезент и вскрыло люк номер один. Это привело к полному затоплению трюма.
На аварийный сигнал откликнулись пароходы “Киев” (капитан Г. Макаров) и “Выборг” (капитан Б. Гришин). Кстати сказать, оба - мои однокашники. Приступили к спасательным работам. Делались попытки буксировать “Тымлат”, но буксиры лопались. Якорные клюзы тонущего парохода были почти в воде, ступица винта оголилась. С подветренного борта спустили спасательный плот, на него сошли девять человек. Плот быстро отнесло от парохода. В это время капитан Москаленко дал SOS.