– Конечно, я неважно себя чувствую, но умирать пока не собираюсь.
– Значит, соберешься.
Сделав вид, что что-то попало ей в глаз, она быстро смахнула слезинку.
Санта-Мария, надо держать себя в руках! Кроме нее, больше некому защитить стариков. В конце концов, кто важнее – этот незнакомец Сойер Донован, который не сделал ей ничего хорошего, или ее люди, которые заботились о ней с младенчества – с тех самых пор, когда ее подкинули банде?
– Ты умрешь, Сойер Донован. Мне очень жаль, но ты должен умереть.
Сойер оторопел:
– Если ты хотела, чтобы я умер, зачем тогда принесла меня сюда и зашила мне раны? Разве не проще было оставить меня на скале, на съедение пуме...
– Я не зашивала тебе раны. Это сделала Тья. «Наверное, Тья – это та полная женщина, которая называла меня сыном», – догадался Сойер.
– Может, и она. Но ты ей помогала.
– Это было раньше, а теперь все изменилось. Теперь твоя жизнь не стоит и выеденной груши, потому что...
– Груши? – озадаченно протянул Сойер. Кажется, он и раньше слышал от нее про какие-то груши. – Скажи, пожалуйста, при чем здесь груши? Я помню, пару дней назад ты про них уже говорила... Кидай груши или что-то в этом роде...
– Ну да, именно так я и сказала. Кидать груши – это значит говорить то, что спрятано на душе.
– Метать бобы. Бобы!
– Какая разница – бобы, груши... да хоть редиску! Плоды они и есть плоды...
– А сейчас ты сказала про выеденную грушу. Наверное, ты имела в виду выеденное яйцо. Моя жизнь не стоит и выеденного яйца.
– Смысл один и тот же.
– Может быть, но так не говорят. Сафиро рассердилась:
– Ты что, смеешься надо мной? Скалишь зубы?
– Нет, я не зубоскалю. А кстати, кто ты вообще?
– Кот умер от любопытства.
– Любопытство сгубило кота. Девушка кивнула.
– А чей это был кот? – спросила она. – Что?
– Чей кот?
– Ничей. Просто такая поговорка.
«Странно, – подумала Сафиро, – придумали поговорку про какого-то несуществующего кота!» Но сейчас ей было некогда разгадывать словесные загадки.
У нее были дела поважнее – пришло время убить Сойера. Вытерев о юбку вспотевшие ладони, она подошла к кровати и показала на разложенные на полу предметы.
Сойер посмотрел вниз и увидел кинжал, длинный кусок веревки, ведро с водой и револьвер.
– Выбирай себе смерть, Сойер Донован! Я могу застрелить тебя, заколоть, повесить или утопить. Еще... – добавила она, вытягивая у него из-под головы подушку, – я могу тебя задушить. Твоя смерть, тебе и выбирать.
Сойер ошарашено смотрел на девушку.
– Ты... ты хочешь меня убить? За что?
– За то, что ты знаешь, кто мы такие.
Сафиро представила, как Сойер показывает Луису дорогу в Ла-Эскондиду, и сердце ее сжалось от ужаса. А если он выдаст властям ее стариков и их посадят в тюрьму? Нет, этого допустить нельзя!
Она подняла длинный ржавый кинжал.
Сойер смотрел на кинжал и прикидывал, сумеет ли остановить девушку, если она сейчас бросится на него. Надо же, такая красавица – и сумасшедшая! Все это может плохо кончиться...
– Послушай, – начал он, переводя взгляд с Сафиро на ржавый клинок, – я не знаю, кто вы такие, так что...
– Не пытайся обвести меня вокруг носа. – Сафиро провела пальцем по лезвию. – Ты знаешь, кто мы такие, потому что Макловио открыл сумку, и кот выпрыгнул.
– Макловио?
– Опять хитришь! Ты говорил с Макловио несколько дней назад, а потом назвал в бреду нашу банду. Просто тебе не хочется умирать, вот ты и цепляешься за прутик. Ты знаешь, что мы – банда Кинтана. И поэтому ты умрешь.
– Кто вы?
– Банда Кинтана!
– Я не знаю никакой банды Кинтана.
Сафиро молча разглядывала лежавшего перед ней мужчину.
Тья недавно вымыла ему голову, и длинные густые волосы блестели, подобно золоту. Девушке хотелось дотронуться до этих волос.
Она перевела взгляд на его необычные глаза – золотистые, с коричневыми крапинками.
Сафиро чувствовала, что эти глаза способны подчинить себе женщину. Ее захлестнуло странное волнение.
– Ты самый красивый мужчина из всех, кого я видела за последние десять лет, – тихо сказала она, – и знаешь... мне не хочется тебя убивать. Но жить... это не значит спать на розах, и я понимаю: если убежали два зайца, то их не поймаешь.
Сойер пристально смотрел Сафиро в глаза.
– Я пытаюсь обвести тебя вокруг пальца, кто-то выпустил кота из мешка, я хватаюсь за соломинку, жизнь – не ложе из роз, и за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.
– Именно это я и...
– Нет, ты сказала совсем не это.
– Тебе осталось жить всего несколько минут, Сойер Донован, а ты тратишь время на пустые споры. Как видно, у тебя никого нет дома.