– Это у тебя не все дома, женщина! О Господи...
– Правильно, помолись. Поговори с Богом перед смертью, а потом скажешь мне, как ты хочешь умереть.
Сойер слышал, как дрожит ее голос, и понимал, что мысль об убийстве пугает девушку. Что-то надо делать!
– Пожалуйста, – он взял Сафиро за руку, – не убивай меня!
Ей так хотелось погладить его пальцы, но, разумеется, она не стала этого делать: нельзя ласкать свою жертву!
– Не надо меня просить. Мне и без того тяжело. – Девушка выдернула руку.
– Тебе тяжело? А мне каково?
– Тебе и должно быть тяжело, ведь ты приговорен к смерти.
В другой раз такое объяснение позабавило бы Сойера, но сейчас он старался не терять бдительности. Эта девушка явно была сумасшедшей, а сумасшедшие непредсказуемы.
Как же все-таки отговорить ее от убийства?
– Я хочу, чтобы ты меня четвертовала, – заявил он.
– Четвертовала? – Она сдвинула брови. – А это тебя убьет?
– Еще бы! Я буду мертв, как ржавая болванка.
– Как что?
«Объяснять бесполезно, – подумал Сойер. – Все равно она не запомнит».
– Не важно. Просто четвертуй меня, и покончим с этим.
Девушка кивнула:
– Ладно. Только сначала скажи мне, как это делается.
– Надо привязать меня за руки и за ноги к четырем лошадям. Лошади поскачут и разорвут меня на части.
Сафиро задумалась.
– Но где я возьму четырех лошадей? У нас есть только Корахе и Райо, один конь и один осел. Корахе дикий, он не подпустит к себе даже муху, а Райо ушиб копыто. И потом, мне кажется, четвертование – это очень болезненная смерть. А я не хочу, чтобы ты страдал. Я только хочу, чтобы ты умер.
Большей глупости Сойер в жизни не слышал. Он опять оглядел разложенные на полу орудия смерти и заметил револьвер.
– Револьверный выстрел очень громкий. От него можно оглохнуть.
Сафиро взглянула на револьвер Рудольфе.
– Ты будешь мертв и не успеешь понять, что оглох, – сказала она, – к тому же выстрел звучит всего полсекунды.
– Это слишком долго. Нет, я не хочу быть застреленным.
Она отшвырнула револьвер ногой. Надо будет как можно скорее вернуть его сестре Кармелите.
Сойер еще раз оглядел предлагаемый набор.
– Я не люблю, когда что-то давит шею. Я даже верхнюю пуговицу на рубашке не застегиваю.
– Но ты же носишь платок на шее.
– Да, но никогда его туго не затягиваю.
Сафиро поддела веревку мыском туфли и отбросила ее в угол.
– Я и так исполосован до костей. Неужели ты думаешь, мне понравится быть зарезанным?
Она положила кинжал на стол.
– От перьев я чихаю.
Девушка затолкала подушку под кровать.
– Осталась только вода. Пожалуйста, опусти голову в это ведро, и я тебя утоплю.
Это было сказано таким тоном, как будто они сидели за столом и Сафиро просила передать ей соль. Сойер попытался сесть, но резкая боль заставила его снова лечь.
– Замори меня голодом до смерти, – предложил он.
Она покачала головой:
– Мне много раз приходилось голодать, и я могу тебе сказать, что пустой живот – это очень неприятно. Нет, ты должен утонуть.
– Тогда принеси мне поесть. Я хочу подкрепиться перед смертью.
«Пока она будет готовить, я убегу, даже если придется ползти на четвереньках», – решил Сойер.
– Да принеси побольше – восемь блюд и десерт.
– Сначала ты хочешь умереть от голода, а теперь просишь есть?
– Да.
Сафиро вздохнула:
– Мне надо убить тебя, а ты тянешь время. Если и дальше так пойдет, то ты умрешь от старости.
– А что ты хотела? Чтобы я торопил собственную смерть? Пожалуйста, принеси мне... э... омаров! – Сойер мысленно усмехнулся. Пустька поищет омаров в горах! – Да, для начала омаров. Когда я их съем, тогда скажу, чего мне еще хочется.
– Омаров?
– Ты что, не знаешь, что такое омары?
Сафиро вспомнила, как ела омаров в маленьких городках на побережье залива, когда бывала там с бандой.
– Но здесь же горы! Где я возьму тебе омаров? «Нигде», – мысленно ответил Сойер.
– Я не собираюсь умирать, не поев омаров. Сафиро сверкнула глазами. Ее терпение лопнуло. Она больше не сочувствовала обреченному на смерть Сойеру.
– Знаешь, что я с тобой сделаю? Застрелю, зарежу, утоплю, повешу и удушу одновременно!
– Прекрасно, но сначала я съем омаров.
– Рыба! Это самое близкое к омарам, что я могу тебе предложить. Ты съешь рыбу, а потом умрешь!
С этими словами Сафиро резко развернулась и вышла. Сойер дождался, пока стихнут ее шаги, и, превозмогая боль, медленно опустил ноги на пол. Оглядевшись, он не нашел в комнате своей одежды.
Что ж, придется бежать голым. Он встал, держась за кровать, ноги дрожали, голова кружилась.