Сафиро подошла к окну. Оглядела двор. «Наверное, Сойер уже все починил». Однако все, как было, так и осталось: забор – покосившийся, дверь сарая – сломана...
– Ты сегодня ничего не делал? – удивилась девушка. У него болит все тело, а она заявляет, что он ничего не делал!
– К твоему сведению, я сделал несколько досок и...
– Несколько досок? – Сафиро, возмущенная, повернулась к молодому человеку. – Значит, ты даже не ударил пальцами!
– Это я-то не ударил палец о палец? Ты думаешь, просто повалить дерево, очистить его, распилить...
– Ты...
– Вся работа займет у меня не один день, Сафиро.
– А вот если бы ты разрешил моим людям тебе помогать...
– Нет.
– Но...
– Где ты взяла все эти рекламные листки? – резко сменил тему Сойер.
Девушка, сердито вздохнув, посмотрела на увешанную рекламой стену.
– Я их собирала.
– Где?
Сойер растянулся на ее постели, закинув руки за голову. Сафиро еще никогда не видела, чтобы на ее кровати лежал мужчина, и невольно залюбовалась этой картиной.
– Теперь ты на меня пялишься, Сафиро?
– В моей кровати никогда не лежали мужчины. Ты первый.
«Как жаль, что ты не со мной», – мысленно ответил Сойер и опять взглянул на ее грудь. Две нежные округлости так и просились в руки.
– Сойер?
Он нахмурился. Она ему что-то сказала, а он не слышал!
– Прости. Что ты сказала?
– Ты как будто летаешь за тучами.
– Я как будто витаю в облаках, – перевел он. – Просто я задумался. Я думал про... про твои рекламные листки.
– Когда мы с бандой ездили по разным городкам, я брала эти листки во всех маленьких магазинчиках. Вообще-то я была не во всех городках. Большинство листков крали для меня старшие.
– Что значит крали для тебя?
– Дедушка не разрешал мне заходить в город, если они готовили ограбление. Я, Асукар и Тья ждали их где-нибудь в укромном местечке.
Сафиро подошла к стенке с рекламными листками.
– Грозная банда Кинтана занималась кражей рекламных листков?
Девушка улыбнулась:
– Нет. Но прежде чем грабить банки, ювелирные магазины и богатых горожан, они крали для меня эти листочки. Понимаешь... я никогда не знала городской жизни. Мы все время куда-то ехали, все время прятались. Но я так любила эти городки, Сойер! – продолжала она. – Там на улицах играли мои ровесники, и мне хотелось играть вместе с ними. Однажды меня взяли в игру. Игра была такая: мы сели в кружок, по очереди выбирали из того, что было вокруг нас, какой-нибудь предмет и называли его цвет. Остальные должны были угадать, что выбрал водящий. Они смотрели по сторонам и искали предметы такого цвета. Я выиграла. Я назвала зеленое, никто не смог отгадать. Они переназывали все зеленые предметы, которые были вокруг, но никто не заметил зеленой полосы на шее у одной девочки. У нее было ожерелье из дешевого металла, и на коже остался зеленый след. Мне очень понравилась эта игра. Еще я любила смотреть, как владельцы магазинов подметают крыльцо, а горожане приветствуют друг друга на улицах. Я заглядывала в окна салунов и смотрела, как проститутки заигрывают с мужчинами. Мне нравилось даже это.
– Так вот где ты набралась разных пословиц и выражений? В этих городках?
– Да.
«Что ж, – подумал Сойер, – она собирала пословицы и поговорки точно так же, как рекламные листки». Девушка слышала эти выражения всего один-два раза и, конечно, не могла их правильно запомнить.
– Я смотрела, как в магазинах дамы выбирают себе шляпки, перчатки и сумочки, – продолжала Сафиро, – а их дети берут конфеты из больших банок, выставленных на прилавках. Возле парикмахерских часто сидели старики. Они играли в шашки или качались в креслах, обсуждали погоду или последнюю церковную проповедь. А однажды я видела влюбленную пару. Это было поздно вечером возле маленького кафе. Там висели качели. Влюбленные качались на этих качелях, держались за руки, смеялись.
Девушка задумчиво посмотрела в окно, и Сойер понял, что она вспоминает счастливое время, проведенное в маленьких городках.
Ее воспоминания были ему знакомы. Может, он сам жил в одном из таких городков? Или просто приезжал туда, как и она?
– А когда заканчивались уроки, – сказала Сафиро, – дети выходили из школы...
– Ты никогда не ходила в школу?
– Нет. Но меня научили читать и считать.
– Но когда ты бывала в городках и смотрела на детей, тебе хотелось ходить в школу вместе с ними?
– Да. Я даже представляла себя среди них. Я смотрела на красивые платьица девочек и представляла, что у меня дома весь шкаф забит такими же платьями, а живу я в конце главной улицы. Вообще-то одно платье у меня действительно было. Его украл Лоренсо. Снял с бельевой веревки. Он увидел платьице и понял, что это как раз для меня. Оно было белое, а юбка украшена узкими розовыми лентами, а к подолу пришиты розовые кружева. Я надевала его по воскресеньям, чтобы пойти в церковь, если дедушка считал, что нам не опасно показываться на глаза горожанам. Но из того платья я выросла, а других у меня не было до тех пор, пока мы не приехали сюда и не встретили монахинь. Дедушка был очень хороший, он всегда давал мне все, что я просила. Но он не мог понять, зачем мне нужны платья. Он говорил, что платья не годятся для верховой езды, а мы все время были в дороге, поэтому я не вылезала из брюк.