– Да упокоится с миром душа Повелителя Ночи! – подхватил Педро и, сложив руки, начал молча молиться.
– Что с вами? – спросила вошедшая в комнату Сафиро. Увидев скорбные лица Лоренсо и Педро, она замедлила шаг быстро взглянула на Сойера. Он лежал на кровати, как... покойник. – Он... он умер? – прошептала она. – Санта-Мария, Марипоса загрызла его насмерть! Но, Тья, ты же говорила, что он поправится! Ты говорила...
– Он не умер, chiquita, – быстро заверила Тья, – они оплакивают Повелителя Ночи.
– Повелителя Ночи? – Сафиро уставилась на стариков. – Но это же был самый опасный человек в наших краях! Как можно оплакивать вора?! Боже правый!
– Бравый? – Лоренсо поднялся со стула. – Да, Повелитель Ночи был бравый парень. Он...
– Если бы я только мог найти могилу Повелителя Ночи! – пробормотал Педро. – Я уверен, что молитвами мне удалось бы вернуть его к жизни.
– Вернуть его к жене? – спросил Лоренсо. – Я не думаю, что Повелитель Ночи был женат.
Растолкав стариков, Сафиро протянула Тья нитки с иголками, маленькую баночку с бальзамом и бинты.
– Я всем вам рассказывала о том жутком страхе, который меня преследует, – сказала она дрожащим голосом. – К-как вы не поймете, что причина моего страха – этот человек, Сойер Донован?
Несмотря на хмельной туман в голове, Макловио все же заметил ее ужас.
– Тогда зачем ты велела нам принести его в Ла-Эскондиду? Надо было вернуть его в монастырь. Мы можем сделать это прямо сейчас.
Сафиро взглянула в мутные глаза старика.
– Ты едва держишься на ногах. Куда тебе нести Сойера с горы? К тому же он уже видел дорогу в Ла-Эскондиду, и нет никакого смысла тащить его обратно к монахиням.
Макловио кивнул:
– Можно было оставить его у входа. Пусть бы умер.
– Умер, – повторила Сафиро чуть слышным шепотом. Этот человек внушал ей страх, но она не желала смерти Сойеру.
Девушка взяла сапфир и так сильно сжала его, будто хотела превратить камень в горстку синего порошка.
– Я сама привела его в Ла-Эскондиду. Я виновата. Но я была так напугана и думала лишь о том, как от него убежать. Теперь он видел тайный ход и знает, где мы прячемся. Для всех остальных найти Ла-Эскондиду – все равно, что найти стог в сене иголок, но Сойер Донован пришел следом за мной прямиком в наше убежище!
– Я набью ему морду, – заявил Макловио, закатывая рукава и сжимая кулаки, – я...
– Что такое «стог в сене иголок»? – спросил Педро, озадаченно потирая подбородок.
Сафиро поняла, что опять переврала поговорку.
– Я хотела сказать, что найти Ла-Эскондиду почти невозможно. Этот Сойер Донован опасен. Макловио, прекрати! – закричала она, увидев, что старик замахнулся на Сойера.
– Я не знаю никакого Сойера Донована, – сказала Тья, – но хочу сказать, что вам нечего бояться моего дорогого Франсиско. Нам нельзя терять время, chiquita. Давай поскорей промоем и зашьем его раны, иначе они загноятся.
– Я просила оставить меня наедине с этим мужчиной. – Асукар стала расстегивать свое алое платье. – Он найдет в моих объятиях такое блаженство, что все его раны сразу излечатся.
Старуха продолжала раздеваться, и Сафиро схватила за руку Макловио, он опять поднял руку. Пришлось остановить и его.
– Послушайте все! Нельзя говорить Сойеру, кто мы такие. Это единственный способ спастись. Может быть, он полицейский. Или ловит преступников за вознаграждение. Он, не моргнув глазом, поведет вас на виселицу. А может быть, он бандит, знакомый Луиса, или...
– Когда он очнется, мы спросим его, кто он такой, – сказал Макловио, – а потом я набью ему морду и...
– Он не знает, кто он такой, – возразила Сафиро, не давая Асукар раздеться. – Монахини сказали, что он потерял память. Но он может все вспомнить завтра, послезавтра, через неделю... Когда это случится, наше положение станет еще более опасным. Думаю, вы понимаете, что мы должны молчать. А теперь, – девушка повернула Асукар лицом к двери, – уходите! Все, кроме Тья.
Ворча и шаркая ногами, старики поплелись из комнаты. Макловио задержался на пороге.
– Но если он узнает, что мы грозная банда Кинтана, он испугается и не посмеет...
– Испугается?! – крикнула Сафиро. – Чего он испугается? Твоей бутылки? Или храпа Лоренсо? Или, может быть, проповедей Педро? Держи язык за зубами, понял, Макловио?
Старик попытался гордо выпрямиться, но зашатался и схватился за дверь.
– Слышу, не глухой, – пробурчал он и ушел.
Довольная, Сафиро повернулась к кровати и принялась торопливо раскладывать медикаменты на маленьком столике.