Во дворе за мной бросился дворник. Дрожащими руками я открыл замок и ворвался в квартиру.
В передней стояла жена с протянутыми ко мне руками. В правой руке ведро с мусором.
— Милый, все-таки вынеси его.
Перепутаница
Вообще-то маленькие редко бывают начальниками, потому что закон соответствия формы и содержания. А вот мой начальник маленький — а начальник. Может быть, за счёт фамилии — Громадищев. Да и какой там начальник — отец родной. К каждому подойдет, каждого по плечу хлопнет, а кого достанет, так и по голове погладит. Только и слышишь: «Как здоровье, дорогой?», «Не нужна ли помощь, дорогой?». Моя теща хуже.
Вчера приходит ко мне Витька-чертежник и просит отдать рулон кальки. Якобы она его по праву. Кальку я не отдал, сославшись на длительное владение. Витька пожаловался начальнику, сославшись на справедливость.
Ко мне подошел Громадищев и погладил меня по щеке:
— Слушай, отдай ты ему кальку, пусть он ею подавится.
Мне стало приятно, что начальник за меня.
— Отдам, — миролюбиво буркнул я.
Громадищев прошел в закуток к Витьке-чертежнику.
— Послушай,— донеслось до меня из-за тонкой, как совесть, перегородки,— оставь ты ему эту кальку, пусть он ею подавится.
Когда Громадищев ушел, я влетел к Витьке:
— Какой все-таки подлец! Тебе одно, мне другое …
— Отдай кальку, — сказал Витька.
На следующий день в коридоре меня остановил Громадищев и, ласково взяв за брючный ремень, пожурил:
— Ну зачем сказал про меня, что я подлец? И кому сказал — ведь подлецу сказал!
Удивительная штука
В воскресенье я встретил Вадима. На его лбу залегла интеллектуальная морщинка. Он держался за огромный портфель, в который вошел бы телевизор.
— Отдыхаешь? — неуверенно спросил я.
— Пишу.
— Чего пишешь?
— Ее.
— Молодец. Кого ее?
— Диссертацию.
Вадим предложил пройтись с ним в Публичку. Делать мне все равно было нечего, и я согласился.
Когда мы вошли в зал, я торжественно притих, как в церкви. Огромное помещение было плотно уставлено столами, за которыми поникли молодые люди. Мы еле отыскали свободные места.
— Они углубляют знания? — шепотом спросил я Вадима.
— Как бы не так! Они пишут диссертации.
По залу перепархивал легкий шелест. Поблескивали очки. Поскрипывали авторучки.
Работница библиотеки открыла форточки. Свежий воздух потоком приятно побежал по ногам.
— Вот та девица пишет о романтике, — показал Вадим на соседний стол.
Девица сморщилась, зябко шевельнула плечами и пошла в коридор к паровому отоплению.
— А этот ничего не пишет, — нашел я парня, который разгадывал кроссворд.
— Как бы не так! У него тема насчет истории шарад и лабиринтов.
Вадим разложил туго набитые папки. Интеллектуальная морщинка обозначилась резче.
— А у тебя какая тема? — спросил я.
— История водопровода и канализации. Начал я с водопровода, еще сработанного рабами Рима.
— И про санузлы! — удивился я.
— Есть одна глава, но она увязана с кибернетикой, — значительно ответил Вадим.
В эту ночь я ворочался. В меня заползало беспокойство, едкое, как изжога. Чувство, что я чего-то упускаю, в то время как другие не упускают, заставило мою мысль метаться под черепом. К утру она успокоилась — выход был найден. Даже была найдена тема. Даже набросан план.
ИСТОРИЯ ВЕЛОСИПЕДОВ
(Диссертация)
1. Классики о велосипедах.
2. Конек-горбунок — художественное воплощение мечты народа о велосипеде.
3. Трехколесный велосипед (детский).
4. Одноколесный велосипед (цирковой).
5. Почему нет четырехколесного велосипеда?
6. Почему в дамском велосипеде нет мужской рамы?
7. Велосипед и космос.
8. Как научиться кататься на велике.
Я бросился к Вадиму. Он пробежал план.
— А ты в этом вопросе башковитый рецидивист. Мой совет: кандидатский сдашь, когда напишешь диссертацию. Самый проверенный способ.
— А тему надо согласовывать?
— Ты попиши, пособирай, поосмотрись, а потом будешь согласовывать. Темы любые подходят: нет практической ценности — есть теоретическая. Между прочим, сегодня видел, как один чудак на велосипеде двух девиц повез: одну на раме, другую на багажнике.