— Пуделев, выручай, есть срочная общественная работа. Тут от жильцов поступило заявление, что какой-то идиот пугает граждан резиновой маской. В дружине подежуришь сегодня, а?
— Это можно, — вздохнул Пуделев.
Первый гонорар
Давая мне в детстве подзатыльник, мама приговаривала: «Вот накажет тебя бог за непослушание». Действительно, я сделался сатириком.
Писатели считали меня несерьезным, потому что я не описывал природу. Читатели видели во мне зубоскала, ибо я не тянул им душу историями из жизни. Редакторы принимали меня за очернителя. Жена просто считала злобным без всяких аргументов.
Все это я к тому, что меня еще ни разу не печатали. Однажды приятель уезжал в район и прихватил несколько моих юморесок, дабы ознакомить провинциального читателя. Дня через три я проснулся почему-то от страха — в передней надрывался телефон. Было три часа ночи. Дрожащими спросонья руками взял я трубку.
— Междугородная! — крикнула телефонистка.
— Гу-гу-го-го,—завыла междугородная.
Я посмотрел на жену, стоявшую рядом в одеяле.
— Кто гудит? — тихо спросил я.
— Не узнаешь? — подвальным голосом ответил приятель. — Поздравляю, старина, твой фельетон я устроил в «Молодой колхозник». Жди гонорара.
Спать мы уже не ложились. Я был тихо ошарашен и расслабленно сидел на кухне в одних трусах. Жена открыла бутылку сока и зажарила все семь яиц. Ночью мы отпраздновали первый успех.
Не то чтобы меня интересовали деньги, но гонорара я ждал, как вещественного доказательства успеха. Ждал долго, пока не надоело.
И тогда в почтовом ящике нащупался перевод. Я вытащил его и, не взглянув, стал подниматься по лестнице. Если хочешь быть крупным писателем — научись спокойно получать гонорары.
В квартире я небрежно бросил перевод жене: вот, мол, а ты не верила. Она посмотрела и прыснула, будто взяла кипятку в рот. Тут и я посмотрел. В рублях стояло — 1, а в копейках — 65. Я стал бегать по строчкам, стараясь найти откатившиеся нули.
— И получать не пойду.
Не то чтобы меня интересовали деньги, но все-таки духовный труд.
Через неделю почта повторила вызов, но я опять не пошел. Еще дня через три позвонил почтальон:
— Получите деньги, а то они висят.
— Да не хочу я их получать.
— Будем ходить, пока не получите. Висят.
— Иди получи, — примиренчески сказала жена.
И я пошел.
В нашем микрорайоне построили студенческий городок. Когда я пришел на почту, то ахнул и воочию убедился в размахе высшего образования. Толстая очередь-анаконда обвивала столик с клеем. Я встал в ее хвост и начал наблюдать, как блаженно отходят студенты, шурша алыми кредитками. Через полтора часа меня подтянуло к окошку. Я уже изнемог, взмок и обмяк. Чем ближе надвигалось лицо почтового работника, тем больше я краснел. И когда протянул перевод, то набросил на глаза руку, как черную повязку.
— Рубель шестьдесят пять, — сказала она на всю почту, хотя передо мной никому не говорила.
— Ради бога, потише, — прошептал я.
— А что, разве не рубель...
— Да рубель, рубель!..
— Го-но-рар, — прочла она по слогам, и сразу все притихли.
Я хотел убежать, но вокруг плотно стояли студенты и симпатичные студентки. Меня окончательно захлестнуло мокрым жаром.
— Я вам дам мелочью?
— Дайте ему банкнотами, — подсказал студент.
Она насыпала в мою ладонь горсть пятаков, и, зажав их в потном кулаке, я бросился в дверь.
— Гражданин, куда же вы лезете? — в ужасе закричала она вслед.
— Простите, — буркнул я и перестал ломиться в большой почтовый ящик.
До дому шел я, подергивая щекой. У парадной, где на скамейке под акацией сидели знакомые и незнакомые соседи, стояла моя жена. Она радостно улыбнулась и спросила теплым, звучным голосом на весь двор:
— Ну, получил гонорар?
Экологическое равновесие
Пенсионер Жачкин, известный волкодав и человеконенавистник, потому что они, человеки, вытаптывали природу, получил загадочное письмо на официальном бланке: «Уважаемый Сидор Сидорович! В связи с появлением у деревни Дубки Стоеросовые большой стаи волков и браконьеров, просим вас принять участие в отстреле последних».
Жачкин посмотрел на знакомую подпись, на ветвистого оленя, отпечатанного типографским способом, и вытащил трехстволку.
— Господи, — удивилась жена. — Уже браконьеров отстреливают.
— Опечатка, — буркнул Жачкин, собираясь в нелегкий путь.