— Сидор,— предупредила жена, — будь осторожен!
— Не впервой, — сказал он, засовывая в рюкзак подсадную утку.
— Не забывай, что ты уже не тот. А они все молодые...
— И немолодых полно, — возразил он.
— Все равно помоложе тебя, — настаивала жена. — Здоровые, без повышенного давления и радикулита...
— Даже сердечники есть, — вставил Жачкин. Жена внимательно посмотрела на него, хотела что- то спросить, но удержалась и продолжала:
— У всех хорошие зубы...
— Вставные, — хихикнул он.
— Сидор, кто же это вставляет им зубы? — подозрительно спросила жена.
— Как кто? — удивился Жачкин.— Эти... как их... сантехники.
Она опять взглянула на мужа с интересом, как смотрят на рыболовов, когда они показывают размер непойманной рыбы.
— Не забывай, — опять начала жена, — что ты пенсионер.
— Там полно пенсионеров, — возразил он.
— Кто же им платит пенсию? — с недоумением спросила жена.
— Ну, старуха, ты сегодня даешь... Государство, разумеется.
— Сидор, неужели наше государство даже волкам платит пенсию? — изумленная вконец, спросила жена.
— Тьфу, — с чувством произнес Жачкин, — я с тобой про охотников наших говорю.
Он надел полушубок, рюкзак, ружье и попрощался с женой, которая чуть не заплакала, — все-таки к волкам ехал...
На второй день, по зорьке, по хрустящему снегу, стая охотников напала на стаю волков. Сидор Сидорович лично застрелил матерого хищника. Второго хищника он контузил прикладом. А третий, залез на дерево и ни за что не хотел слезать, как его Жачкин ни просил. Колхозники деревни Дубки Стоеросовые благодарили и угощали хлебом-солью.
А вечером известный волкобей Сидор Сидорович Жачкин, возвращаясь с охоты, шел сквером к своему дому и уже поглядывал на свои окошки.
Вдруг из-за скамейки выскочила кривоногая такса и, хрипло кашлянув, бросилась на него. Он думал, что она шутит, но такса вцепилась в ватные брюки и выдрала клок. Жачкин хотел пихнуть ее ногой...
— Ногами породистых собак нельзя, — пропищала хозяйка пса, школьница, высоченная, как телевизионная вышка.
В этот момент из кустов выскочил пудель и повис на его рукаве мертвой хваткой, как волчий капкан. Жачкин бы его стряхнул, но тут откуда-то возникла, вроде бы вылезла из снега, симпатичная болонка, заурчала и впилась зубами сзади в брюки. Он снял было ружье...
— Прикладом породистых собак нельзя, — объяснил хозяин болонки. — Они играют.
Жачкин рванулся н побежал к парадной. Подлая болонка болталась сзади, как курдюк у барана, пытаясь стянуть брюки целиком. Пудель уже отсадил от рукава длинную полоску модной овчины. Такса рвала из брюк вату, будто собиралась вить гнездо. И они урчали, выли и тявкали, остервенело раздирая его одежду...
Жачкин вошел в квартиру, придерживая сползавшие брюки, выплевывая изо рта пуделиную шерсть, — он был похож на пещерного человека после схватки с мамонтом.
— Сидор! — ахнула и заплакала жена. — Больше на волков ты ни за что не поедешь! Хищники проклятые...
В шахматном
Августовским вечером сторож Нетудысбродько возвращался со станции в поселок Веселый. Как и предполагала его жена, он сбился с дороги. Хотя Нетудысбродько всю жизнь сбивался, на этот раз он сильно удивился, ибо знал эту дорогу как собственный карман. Он так продирался через кусты, что, не икай, сошел бы за медведя.
Стало темнеть, а кустам все не было конца. Нетудысбродько стукнулся головой об осину и упал на траву. Отозвавшись о дереве неприлично, он подложил под ухо гнилушку и моментально заснул...
Проснулся Нетудысбродько от сильной щекотки, как будто по всему телу бегали муравьи. Они и действительно бегали, но не кусались, видимо собираясь втащить его целиком в торчащий рядом муравейник. Он приподнялся и осознал себя на живописном холме. Внизу дымился утренним туманом родной поселок Веселый.
Если бы Нетудысбродько проснулся в подполе, хлеву или капусте, он бы не удивился. Но сейчас было ощущение, что поселковый склад, около которого ему надлежало провести эту ночь, показывали по телевизору. Он уже хотел передавить муравьев и перевернуться на другой бок, чтобы проснуться в силосной яме...
Треск сучьев прижал его к траве — кто-то шел по лесу. Он не сомневался, что это жена шарит по окрестностям. Шаги приблизились. Нетудысбродько сунул голову в мох, и муравьи тут же набились в нос. Шаги неожиданно замерли рядом. Он осторожно приподнял голову, и его заколодило...