Раиска была уже на даче, а Ленка, само собой, сидела возле нее. Я был спокоен, потому что со мной были репродукции. Ленка поздоровалась, чмокнула меня в щеку и убежала. Я разобрал рюкзак, достал альбом и позвал Ленку. Потом позвал еще — и так до шести раз. На седьмом Раиска сказала:
— Иди, тебя предок зовет.
Альбом Ленка взяла с интересом, глазки округлились и увеличились, а руки жадно открыли первую страницу. Посмотрев две репродукции, она спросила:
— Пап, можно покажу Раечке?
Из педагогических соображений я согласился и через три минуты услышал их развеселый смех: густой, от компота, Раискин и сыплющийся — Ленкин. Я удивился, потому что в Эрмитаже ни разу не хохотал, и прислушался.
— Смотри, у этой богини кривые ноги, — объяснял глуховатый Раискин голос под Ленкин смех. — А ну- ка, прочтем, как называется эта толстая тетка! Так, ее звать «Вакх».
Тут уж и я рассмеялся и ходил вокруг дачи, и опять скрипел под ногами песок.
— Попробуй что-нибудь музыкальное, — посоветовала жена.
Следующую неделю я побегал по знакомым н все- таки достал интересную музыкальную сказку «Саша, Маша и книжки». В субботу кроме рюкзака меня обременял проигрыватель.
С Раиской мы столкнулись у калитки. Ее обременяла сетка с четырьмя литровыми банками компота. Слава богу, не везла своих журналов.
Ленка завертелась между нами, описывая мелкие восьмерки. Я перехватил ее, поспрашивал про житье-бытье и предложил сходить в лес, на луг и на пруд. Она рассеянно вертела косичками и смотрела на Раиску, которая укладывалась в гамак.
— Ну что ты на нее посматриваешь — ничего интересного она не привезла!
Но я ошибся. Когда Ленка подошла к ней, Раиска открыла сумочку и что-то достала...
Через полчаса сияющая Ленка подбежала ко мне и протянула руки. На ее прозрачных розовых ноготках лежал толстый слой жирного лака.
— Не вздумай устраивать скандал, — схватила меня за руку жена.
— А что у меня есть, — запел я, включил проигрыватель и поставил пластинку.
Ленка притихла и минут десять внимательно слушала. Когда я стал пластинку переворачивать, она тоскливым голосом сказала:
— Пап, мне скучно...
— Слушай-слушай, сейчас будет ария волка.
— Можно я Раечке скажу, что сейчас будет ария волка?
И Ленка уже сделала несколько шагов к гамаку. — Стой! — крикнул я.
— Да-а-а, у Раечки в сумке есть много картинок, называются короли, валеты и тузы. Она меня научит играть в дурачков...
Сейчас Ленка уйдет и не вернется. Я знал, что мне Райкиными способами нельзя, но другого выхода не было.
— Что я умею! — таинственно сообщил я.
— А что? — осторожно спросила Ленка.
Будучи студентом, мне удавалось ходить на руках.
Правда, времени прошло немало, Но шага три-то сделаю.
— Вот, смотри!
Я опустился на корточки и после двух-трех попыток встал на руки. Разучился ли, или сильно оттолкнулся, но мое тело понесло вперед. Чтобы не перевернуться и не упасть на спину, я быстро заперебирал ладонями и уже не шел, а бежал на руках. Нельзя сказать, что я не видел ее — бочку, которую бабушка поставила на предмет дождевой воды. Она на меня надвигалась, но было уже не остановиться. В голове мелькнула успокоительная мысль, что бочка деревянная, дождей еще не было и она пустая. Головой я и врезался в бочку, упал на нее спиной и скатился на бок. Бочка загудела звонко и уверенно, как и все пустое. Но она оказалась железной.
Я постоял на корточках, осознавая себя в пространстве. Бочка у меня двоилась, троилась и вообще бешено размножалась на глазах. Не знаю, сколько бы я так простоял, если бы не услышал рассыпающийся смех Ленки и Раискин хохоток, будто с горы катилось пустое ведро.
Они качались в гамаке, смотрели на меня и смеялись.
— Папа, ты как дурачок, — заключила Ленка.
Оставшийся день я пролежал на веранде, высверливая мыслями черепную коробку.
Я пойду, я пойду к Аркадию Райкину, бухнусь ему в ноги, буду плакать и просить его приехать к нам на дачу и выступить перед Ленкой. Я подползу к балерине Плисецкой, расшибу лоб об пол, только пусть она попрыгает у нас на лужайке.
Ведь есть же предел Раискиной силе?!
Красавица
Среди недели у меня выходной. Я взял Ежика, сунул ему лопатку, и мы пошли копать снег. Ежик делал снежную бабу, а я смотрел по сторонам.
Из соседней парадной вышла высокая красивая женщина в шубе. Она стала гулять по двору, с силой загоняя воздух в легкие. При выдохе ее накрашенный ротик нежно приоткрывался. Сделав вдохов двадцать она подошла к Ежику.