— Она прекрасна, как медуза.
— А это хамство.
Парень с усами стал еще красней и крикнул:
— Лубезный маг, за такой звер худо бывает.
— Угадываю, что из вас никто не видел медуз.
— Борис Николаевич, я вас не узнаю! — дернул его за рукав Чернов.
— А это тоже я, — обернулся Борис Николаевич.
— Да, он и такой бывает, — почему-то грустно и тихо подтвердила Вера.
— Так расскажите про меня, — потребовала красавица низким приятным голосом.
— Пожалуйста. Вы были замужем, но неудачно.
Ребята и девушки с интересом уставились на Бориса Николаевича.
— Ваш муж был красив, высок и занимал приличное общественное положение. Например, был ученым или военным.
— Аспирантом, — тихо подсказала девушка без одежды.
— Могу заверить, что следующий муж будет высоким, красивым и будет занимать высокое общественное положение. Например, ученым или военным. В общем, водопроводчика вы не полюбите.
— А вам не кажется, что вы говорите гадости? — взглянула красавица мрачно-серыми глазами.
— О, красавица, люди часто правду называют гадостью.
— Вы так угадываете, как будто с ней знакомы, — сказал кто-то из компании.
— С ней я незнаком, но я знаком с ними. Могу угадать, что этот человек совершенно напрасно смотрит на красавицу. Он не вышел для нее рангом...
Стол заметно дрогнул. Усатый встал и подошел к Борису Николаевичу:
— Выдэм, дарагой, поговорым...
— Спасибо, но я не умею драться.
Черновы и Вера поднялись одновременно. Борис Николаевич улыбнулся красавице и поплелся за ними.
В электричке все молчали.
— Разве что-нибудь случилось? — весело спросил Борис Николаевич. — А вы знаете, я еще угадал, почему она разошлась с аспирантом, зачем приехала на Юг и что будет с ней в будущем.
Это был первый случай, когда он говорил, а они молчали.
— Вот не думал, что Борис Николаевич может устроить дебош, — сказал Чернов, как говорят о нашаливших чужих детях.
— Давно собирался вам кое-что сообщить, — доверительно нагнулся к Чернову Борис Николаевич. — Я верю, что ваши корабли очень добротны. Но плавать на них наверняка неинтересно и нудно, и я бы никогда не отплыл на вашем корабле.
VI
Вера укладывала вещи. Через три часа улетал самолет. Там, где требовалась мужская рука, Вера звала Чернова.
Борис Николаевич потерянно бродил по комнате, изредка попадая жене под ноги. Наконец все было собрано и чемодан набит доверху.
Вера на всякий случай спросила:
— Боря, у тебя больше ничего нет?
Он словно ждал вопроса: рухнул на колени, сунул руку под кровать и выволок тяжелый белый мешок.
— Господи, моя наволочка! — ахнула Вера.
Она опустила руку в наволочку и вытащила целую горсть камней. Из горсти торчал сплющенный камешек. На его плоских боках самым великим художником были изображены совершенно одинаковые миниатюры: четкий ярко-каштановый горизонт, а над ним бледно-зеленоватое, до легкой дрожи на рассвете, небо.
— И ты хочешь это везти в город? Самолетом?
— Хочу, — признался Борис Николаевич.
— Да ты с ума сошел! Здесь килограммов тридцать каменюг! Выбрасывай немедленно!
— Верочка, не выброшу — пешком понесу, а не выброшу.
Он так сказал, что она внимательно на него посмотрела, бессильно опустилась на кровать и заплакала.
— Вера, успокойся, кое-какие можно выбросить...
— Люди... везут груши... мы... камни... — всхлипывала она.
Борис Николаевич беспомощно поправлял очки. Ему было и жаль Веру и непонятно, как можно плакать из-за лишнего груза.
Она так же внезапно перестала плакать, как и начала, вытерла лицо и взялась за вещи. Он знал, что теперь галька будет упакована.
Сказав, что забыл на берегу маску, Борис Николаевич пошел к морю.
Ему хотелось побыть с ним наедине, хотя бы несколько минут. Дойдя до безлюдного места, он опустился на валун...
Море — великолепный умелец. Им наработаны горы декоративной гальки, и оно все работает и работает... Что бы в него ни бросили, оно обязательно приложит руки-волны и выбросит на берег смешную фигурку из деревяшки, красное яйцо из кирпича или зеленоватую льдинку из стекла. На берегу встречались окатанные консервные банки, дамские туфли, алюминиевые кружки, деревянные весла... Все это приобрело мягкие и причудливые формы. Тысячи людей приезжали сюда и купались в море. Не потому ли так много окатанных людей...
В море, как и в костер, можно смотреть часами. Огромное и могучее, трудно с чем-либо сравнимое, оно спокойно шуршало у ног маленького и хрупкого человека. Перед ним был иной прекрасный мир, в который люди еще только учились заглядывать.